Кислота, приятель, на хрен, на хрен, больше никогда, никогда, то есть, по крайней мере, до следующего раза.
Оборачиваюсь на своих приятелей; хоть они и бывают иногда настоящими подонками, но всё же это лучшие друзья на свете.
Кислота, приятель, на хрен, на хрен, больше никогда, никогда, то есть, по крайней мере, до следующего раза.
Оборачиваюсь на своих приятелей; хоть они и бывают иногда настоящими подонками, но всё же это лучшие друзья на свете.
Я где-то читал про то, что девчонки всегда или святые, или ***и. Но, по-моему, это как-то слишком упрощенно... бред какой-то. А может, это было про то, что это так парни обычно на девчонок смотрят.
Всегда смотришь в другую сторону и готов верить чему угодно, что всё это не так, неправда; ты готов смотреть куда угодно, только не правде в глаза.
Злость – это хорошо. Но когда её прячешь слишком долго, она портится, правда? Эта испорченность внутри.
Я не могу во всём винить систему. Конкретных людей — да, но я не могу абстрагироваться до такой степени, чтобы вымещать свой гнев на системе в целом.
— ... будь осторожней со своей любовью. Может, это просто еще один вид развлекухи. Вот если твои чувства переходят в обычную жизнь, вот тогда да. Любовь — это не только по выходным крутить.
— Но видишь ли, Ньюкс, я начал трусняк каждый день менять и швабру мыть.
— Тогда наверняка любовь.
И я не мог оторваться от её лица. Мне даже не хотелось ничего другого, типа обниматься и все такое. И даже трахаться или чего, а просто вот так быть с ней рядом. Я даже начал думать, как какая-то размазня. Это было совсем не... в общем, это было как... наверное, любовь, что ли.
Когда двое любят друг друга, самое правильное — оставить их вдвоем. Особенно если ты сам не влюблен, а хочешь.
Окружение меняется так постепенно, что ты, не замечая, миришься с этим, а потом вдруг видишь, что всё уже не то.