Бессмысленно оплакивать что-то неизбежное, как распад разветвленной семейной сети.
Злость – это хорошо. Но когда её прячешь слишком долго, она портится, правда? Эта испорченность внутри.
Бессмысленно оплакивать что-то неизбежное, как распад разветвленной семейной сети.
Злость – это хорошо. Но когда её прячешь слишком долго, она портится, правда? Эта испорченность внутри.
Всегда смотришь в другую сторону и готов верить чему угодно, что всё это не так, неправда; ты готов смотреть куда угодно, только не правде в глаза.
Я где-то читал про то, что девчонки всегда или святые, или ***и. Но, по-моему, это как-то слишком упрощенно... бред какой-то. А может, это было про то, что это так парни обычно на девчонок смотрят.
Я не могу во всём винить систему. Конкретных людей — да, но я не могу абстрагироваться до такой степени, чтобы вымещать свой гнев на системе в целом.
— ... будь осторожней со своей любовью. Может, это просто еще один вид развлекухи. Вот если твои чувства переходят в обычную жизнь, вот тогда да. Любовь — это не только по выходным крутить.
— Но видишь ли, Ньюкс, я начал трусняк каждый день менять и швабру мыть.
— Тогда наверняка любовь.
И я не мог оторваться от её лица. Мне даже не хотелось ничего другого, типа обниматься и все такое. И даже трахаться или чего, а просто вот так быть с ней рядом. Я даже начал думать, как какая-то размазня. Это было совсем не... в общем, это было как... наверное, любовь, что ли.
Когда двое любят друг друга, самое правильное — оставить их вдвоем. Особенно если ты сам не влюблен, а хочешь.
Страх леденящим холодом пробежал по спине, раскалывая по пути один за другим все позвонки спинного мозга.
Вопрос не в том, чтобы верить в чью-то реальность, а в том, чтобы уважать ее. Конечно, если они никому при этом вреда не причиняют.
Окружение меняется так постепенно, что ты, не замечая, миришься с этим, а потом вдруг видишь, что всё уже не то.