Жить в Петербурге действительно невозможно.
Зато умереть тут — действительно красиво.
Место, где люди живут хотя бы несколько столетий, обязательно станет напоминать о смерти. Любое место — необязательно Петербург. Хотя к Петербургу это относится особенно.
Чего ловить в Петербурге — не очень понятно. Это не скажешь словами. Это либо чувствуешь всей кожей, либо никогда не объяснишь, о чём речь.
В город белых ночей приезжают смотреть на небо и рано умирать. Остальные столицы к ранней смерти не располагают. В Нью-Йорке, Париже и Москве живут долго и работают напряженно.
В XIX веке вся русская литература была почти что семейным предприятием. Крошечным бизнесом для тех, кто в теме. Что-то вроде сегодняшней блогосферы: интересно, конечно, но, в основном, автору и нескольким его приятелям.
Невский Проспект, как и всякий проспект, есть публичный проспект; то есть: проспект для циркуляции публики (не воздуха, например).
Я приеду гостить: как же можно без странствий?!
Обойду целый мир! И обратно вернусь.
Нет второго такого же места в пространстве.
Я люблю Петербург. Я опять остаюсь.
Она казалась мне жуткой ошибкой. Уродливой, грубой, необязательной, не имеющей права на существование. Её не должно было быть. Но она была. Рано или поздно смерть пожирает всё на свете. Когда-нибудь сожрёт и меня.
Здесь, где Пушкин был застрелен,
Где повесился Есенин,
Быть поэтом не призванье,
а почти что приговор.
— Петербург — многоликий город. Видите: сегодня у него таинственное и пугающее лицо. В белые ночи он очаровательно воздушен. Это — живой, глубоко чувствующий город.
Клим сказал:
— Вчера я подумал, что вы не любите его.
— Вчера я с ним поссорилась; ссориться — не значит не любить.
Жизнь напоминала дешевое порно. Тот же поток мутных филиологических жидкостей. То же полное отсутствие внятного сюжета.
Чайки над Финским заливом висят,
пробуют воду на вкус.
Небо седое, как дед в шестьдесят.
Небо из серых медуз.
Виден в пыли облаков Петербург.
В город плывут корабли.
Разве возможно всё это вокруг
просто отдать за рубли?
Cлайд с цитатой