Шпаги звон, как звон бокала,
С детства мне ласкает слух.
Шпага многим показала,
Шпага многим показала,
Что такое прах и пух.
Вжик-вжик-вжик -
Уноси готовенького!
Вжик-вжик-вжик -
Кто на новенького?
Подходите ближе, ближе,
Вам урок преподнесу!
Подлецов насквозь я вижу,
Подлецов насквозь я вижу,
Зарубите на носу!
Море – мой преданный друг. Как все понимающий, молчаливый пес. Море не раз возвращало меня к жизни.
Для них она Богиня всего женственного, всего самого недоступного, всего самого порочного.
Осенний ветерок слегка приоткрыл дверь и прислал свою визитную карточку – золотистые листья…
Стихотворная книга это мёртвая осень;
стихи — это чёрные листья
на белой земле,
а читающий голос дуновение ветра:
он стихи погружает
в грудь людей, как в пространство.
Поэт — это дерево
с плодами печали:
оно плачет над тем, что любит,
а листья увяли.
«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»
Отвернулась печальной и гибкой…
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью и выпью с улыбкой
Всё налитое ею вино.
Жалко, что пить воду не является грехом, — воскликнул один итальянец, — какая она была бы тогда вкусная.
(Жаль, что пить воду не грех. А то какой вкусной она бы казалась!)
Мужчина встал. Из кулака его выскользнуло узкое белое лезвие. Тотчас же капитан почувствовал себя большим и мягким. Пропали разом запахи и краски. Погасли все огни. Ощущения жизни, смерти, конца, распада сузились до предела. Они разместились на груди под тонкой сорочкой. Слились в ослепительно белую полоску ножа.
Меч, а не слово, — последний довод
Столичной знати.
Оружием форы решают споры,
И жизнью платят.
Cлайд с цитатой