Мы не можем сдаться и до конца дней оплакивать людей, которые нас оставили. Даже если при этом никогда не оправимся от ран и ударов, — тихо пояснил он. — Пусть тебя предали — забудь и шагай вперед.
Предателями рождаются, но предавшими становятся.
Мы не можем сдаться и до конца дней оплакивать людей, которые нас оставили. Даже если при этом никогда не оправимся от ран и ударов, — тихо пояснил он. — Пусть тебя предали — забудь и шагай вперед.
— Я так люблю тебя... Я чувствую себя таким слабаком.
— Нет, что ты. Просто ты человечен. Такое случается. Мне кажется, — устало вздохнув проговорила она, — такое случается каждый день.
И понял я теперь, на перепутье:
Нет в человеке человечьей сути.
На свете нет добра, нет состраданья,
Искать друзей — напрасное старанье.
Тот, кто считался равным, добрым, близким,
Коварным оказался, злым и низким.
Чем боле я кого-нибудь любил,
Тем больше боли он мне приносил.
Если я предам его [побратима], попытаюсь отнять хотя бы эту йотунову Деревлянь, не говоря уж о Киеве, меня проклянут боги и предки! Какой удачи вы ждете на пути предательства?
У времени всегда есть обстоятельства
и связная логическая нить,
чтоб можно было низкое предательство
высокими словами объяснить.
Брегор боится, что меня убьют — а я боюсь, что приду к людям, с которым рос, сражался, радовался и скорбел... Приду, а на меня их глазами глянет Моргот.
— Подозрительность — величайший грех, — отвечал Бог. — Лучше погибнуть от предательства друга, чем заранее заподозрить его в предательстве. Заподозрить человека в предательстве — осквернить Божий замысел в человеке.