От измены не жди союза. От лукавства не жди помощи.
Есть вещи, которые потерять невозможно. Можно их только предать, изменив своему назначению.
От измены не жди союза. От лукавства не жди помощи.
Есть вещи, которые потерять невозможно. Можно их только предать, изменив своему назначению.
Страх — вообще странное чувство. Он есть только там, где существует надежда, что всё разрулится само собой.
У самого хорошего и самого плохого в жизни есть одна общая черта. И то и другое рано или поздно кончается.
При небольшом ожоге удовлетворительной мерой первой помощи является использование чистого вазелина. Если у вас нет вазелина, его можно заменить растительным или даже сливочным маслом.
Хороший учитель, как известно, — это вдохновенный зануда, не допускающий даже мысли о своём занудстве.
Когда сердце не готово усвоить истину, разум может зудеть сколько угодно. Его не услышат.
Любая критическая ситуация мгновенно делит коллектив на четыре примерно равные части.
Первая — пытаются спастись бегством. Вторая — впадает в ступор или прикидывает ветошью. Третья — истерик, распускает руки и ищет виноватых ( обычно это всё, за вычетом самого ищущего). И, наконец, четвёртая — пытается предпринять нечто конструктивное.
Как известно из трудов по зоологии, соседи, обитающие в естественной среде среднестатистического московского дома, бывают двух видов. Соседи горизонтальные – по площадке, и соседи вертикальные – то есть те, что живут сверху и снизу. Соседи по площадке, как правило, с вами в хороших отношениях, ибо ваши норки близко и ссориться опасно. Соседи же сверху и снизу ваши враги по определению.
Любовь к чтению сближала Ирку с Матвеем. Правда имелось существенное отличие. Ирка, как идеалистка, читала для того, чтобы жить по прочитанному. Багров же потреблял литературу скорее как грамотный складыватель буковок с позиции: «Ну-с, чем вы меня ещё порадуете?». К тому же Ирка читала ежедневно, без пауз, а Матвей запойно. Он мог прочитать три книги за два дня, а потом не читать, допустим, месяц. Новую порцию впечатлений и мыслей он заглатывал жадно и не разбирая, как крокодил добычу, после чего долго — несколько дней или недель — её переваривал.