Он женился, не приходя в сознание от любви.
... Надя что-то рассказывала о себе — в смысле, о своей прошлой жизни. Это не казалось ему странным, даже нравилось — ясно же, что раньше у нее была совсем другая жизнь, и у него тоже, хорошая, конечно, но бессмысленная, а теперь они встретились, и все это не считается, потому что наконец-то началось настоящее.
Ведь что такое любовь? Это когда ты не можешь оторвать глаз от ее лица, пока она смеется. И пытаешься все время сделать что-то такое, чтобы она засмеялась снова. И тогда можно будет опять смотреть и не отводить глаз.
Тогда я вспомнил, как ты улыбалась той ночью – и понял, что ты говорила мне этой улыбкой: я знаю, я красива и умна, я сексуальна и раскованна, я знаю, что ты можешь полюбить меня, — но я ничем не могу тебе ответить. Моя красота и мой ум не принадлежат мне, я не могу разделить их с тобой. Моя любовь сама по себе, она – не моя, она не принадлежит мне – я не могу ответить на твою. А если так, чего стоит моя сексуальность и раскованность, что ты будешь делать с ней, что ты будешь делать с моим красивым телом, с моими рыжими волосами, прохладной кожей, опухшими от поцелуев губами?
Все равно ничего бы у нас не получилось. Такие романы хороши, если вокруг вечное лето, и мама никогда не приедет, а в кармане всегда есть мелочь на мороженое.
Всем для счастья надо мало. При этом у каждого имеется в наличии очень много всякого, разного. Но всегда чего-то не того.
Придумывать правдоподобные объяснения мне сейчас не хотелось, врать тоже, а говорить правду – это уже ни в какие ворота не лезло!
Я почти не сплю больше. Уже не пять часов в сутки, а разнесчастных три. В небесной канцелярии урезали мой паек. Конец какого-то небесного квартала, не иначе.
Вероятно поэтому у меня иссякли слова. Зато если я однажды заплачу, этот серно-кислотный дождь сотрет наконец все, на что утомились пялиться близорукие глаза. Видимое внутреннему взору, вероятно, все же останется, но обольщаться по этому поводу не станем.
На самом деле мертвецы — вполне миролюбивый народ. Им не до нас, мягко говоря. А оживший мертвец из мифа — это просто персонификация прошлого. Когда оно оживает и вторгается в настоящее, время портится. Оно становится ядовитым и сокращает жизнь. Ожившее прошлое может оказаться смертельно опасным...
Эти двое выглядели настолько довольными, что светились — не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле. Натурально сияли как уличные фонари.
Бессонница — превосходная штука, если отрешиться от телесных неурядиц и сосредоточиться на дивным образом преобразовавшейся реальности.
Cлайд с цитатой