Если людей пугать достаточно сильно и достаточно долго, они пойдут за любым, кто пообещает спасение.
Любовь не приживается там, где есть только страх, точно так же, как растения редко приживаются там, где всегда темно.
Если людей пугать достаточно сильно и достаточно долго, они пойдут за любым, кто пообещает спасение.
Любовь не приживается там, где есть только страх, точно так же, как растения редко приживаются там, где всегда темно.
— Нечего бояться, паренек, — сказал Уллман. — Безопасно, как у Христа за пазухой.
— Про «Титаник» тоже так говорили, — заметил Джек.
Вот теперь ему стало по-настоящему страшно. Страх мягко просачивался через кожу и заполнял все пустоты внутри чёрным дымом.
Когда боишься того, что ты можешь увидеть за дверью, биться о стену, наверное, безопаснее.
Дети сражаются с потрясениями не так, как взрослые. Они пытаются сжиться с ними, может быть, потому что лет до тринадцати они и так живут в состоянии полуперманентного шока.
... в глубине души (в этом хранилище тайн и секретов, где нужды и страхи толпятся, пихаясь локтями, как пассажиры в переполненном вагоне метро) она знала, что, даже если она и зайдет сюда еще раз, все равно она больше уже ничего здесь не купит.
Ржавые, полузабытые страхи есть у любого человека, и люди вынуждены возвращаться к этим воспоминаниям, ворошить их, даже если рана при этом начинает снова болеть, словно уродливые и зловонные гнилые зубы в черных коронках воспаленных нервов; зубы с больными корнями. Остается это в забытых, вредных подвалах памяти: если Бог — добро, то Он дремлет где-то в самых крепких снах.