Пустота страшнее и разрушительнее смерти. Пустую человеческую душу не наполнишь жизнью, она просто бесцельно блуждает во мраке. А такое существование бессмысленно.
У меня была любовь, мне хотелось творить, меня охватывало почти божественное вдохновение. Алкоголь — как протез всего этого. Он ничего не заменяет, даже не создает иллюзии замены, но место все-таки он занимает, заполняет собой ужасную сосущую пустоту.
... В современном мире нам всегда есть, с кем обменяться парой слов... Однако такое общение не спасает. Некоторые носят свой личный необитаемый остров с собой. Они ходят на работу, ругаются с бухгалтерией, сплетничают за обедом, берут книжки в библиотеке, флиртуют с девушкой из очереди... Но их необитаемый остров от этого не становится более заселенным. Пещера Робинзона пуста, и шаги его отдаются гулко, он никому не нужен в этом мире, бедный щетинистый Робинзон. Умри он сейчас – сотрудники в офисе покачают головами и забудут уже к следующей пятнице, когда поделят между собой канцтовары с рабочего места, а остальные – даже и не узнают...
Ей подумалось, что такова вся её жизнь – бесконечная и пустая. Как монета, падающая в бездонный колодец.
Неоновые лампы светились одиночеством. Слишком яркие; от них ничего не скроешь. От них пустота казалась в десять раз более пустой.
Дело в том, что жизнь на самом деле убога. И стоит однажды произойти чему-то действительно большому... Все изменится. Дальнейший мир станет пустым. Пустота будет ползти изо всех щелей, лезть на плечи, сдавливать горло, жить в тебе каждую секунду. И этого уже не исправить. Ничем. Никогда. Даже если однажды обнаружишь самого себя — тем самым большим событием, меняющим уже чужие жизни. Ты то понимаешь, что это от безысходности. Ты это понимаешь, ты отчаянно притворяешься повседневным зайчиком, но жизнь отныне и до конца остается убогой.
— Трусишка. Плохо тебе жить, — это я понимаю, а зачем ты живёшь — не понимаю. Зачем?
— Так! — хмуро ответил Евсей. — А что же делать?
Она взглянула на него и ласково сказала:
— Я думаю — удавишься ты...
Жить слишком грустно. Именно грустно, ни на тоску, ни на уныние сил уже не остаётся. Разве мы можем говорить о каком-то счастье, когда из-за, всех стен до нас доносятся жалобные стенания и вздохи?
— Жизнь на месте не стоит.
— Лучше бы она иногда оборачивалась назад на своём бегу...
Жизнь человеческая похожа на дорогу, кончающуюся страшной пропастью: с первого же шага нас об этом предупреждают, но закон неумолим, надо идти вперед; хотелось бы вернуться, да нет возможности: все обрушилось, исчезло.
Cлайд с цитатой