Врать — это сколько угодно, но только не оборачиваться.
Она терпеть не могла этот квартал, где за деньги можно было получить самое худшее, что существует в этом мире: дурной вкус, власть и высокомерную спесь.
Врать — это сколько угодно, но только не оборачиваться.
Она терпеть не могла этот квартал, где за деньги можно было получить самое худшее, что существует в этом мире: дурной вкус, власть и высокомерную спесь.
... Она плакала.
Говорила не умолкая, сморкалась в его рубашку, снова лила слёзы, выплакивая двадцать семь лет одиночества...
Покажи, где именно у тебя болит.
— У меня болит в голове.
— Это нормально. Там у всех болит…
Он сдался и прокручивал в голове одну и ту же заезженную песню: за что ему такая жизнь? Сколько ещё придётся терпеть? Как от всего этого избавиться? За что такая жизнь? Сколько ещё придётся терпеть? Где искать спасения? За что?
Много лет она не чувствовала себя такой спокойной и такой живой — просто напросто живой...
Мысли о прошлом мучают тебя, терзают днём и ночью... Всё время... Бывает, пытаешься их прогнать и не знаешь — то ли закрыть глаза, то ли не закрывать их совсем... Наступает такой момент, когда... Господь свидетель, я пыталась... Пыталась понять, почему всё у нас пошло наперекосяк... Всё... Но...
— Но?
— Но у меня ничего не получается. Я не понимаю. Я...
Она плакала.
— А потом однажды утром он устал... Очень, очень устал и упал с крыши...
— Упал или прыгнул?
— Он был деликатным человеком — он упал.
— Возьмите масляную батарею, она в средней цене и очень надёжна…
— Она на колёсиках?
— Да, мадемуазель!
— Блеск. Я смогу подтаскивать ее к кровати…-Эээ.. знаете.. есть еще один вариант... В постели вас может согреть любимый человек..
— Вы правы, но у него шнур не убирается..
Думаю, я начала терять веру именно в тот день: вместо того чтобы просить о помощи
Господа, он звал свою мать... Мне это показалось подозрительным...