А там, за углом был рай, но было уже не дойти. Ты часто твердил «прощай», но чаще шептал «прости». И слабость старческих рук сжимала последний май, но мир уже мерк вокруг. А там, за углом был рай.
Я смотрю на свой самолет, он похож на ручку, ту, что скоро напишет на черном небе «прощай».
Данко пьет. Разбавляет спирт вермутом. Потому что страшнее, бессильнее — не когда ты принес себя в жертву, а когда твою жертву не приняли.
Мне не уснуть. А мир — ладонь,
Гуляй, гуляй, пока не спится,
Пока не вырвет осень зонт,
И не покроют тебя листья.
Я нищ, я слаб. Но заповедуя бороться, я стою, как штык — с прямой спиной и гордой бледностью в сияньи этой нищеты.
И наши души — коридорами для пришлой боли всех людей. Мы плачем полночью за шторами, мы память людных площадей времен тоски, времен отчаянья, не достучавшейся весны, времен утробного молчания всей изувеченной страны.
Cлайд с цитатой