Ты не боишься смерти. Думаешь, это делает тебя сильнее? Ошибаешься.
Сколько раз он был на волосок от смерти, ускользал от неё — и ни разу не думал при этом о ней самой. Воля к жизни была в нём всегда намного сильнее страха смерти.
Ты не боишься смерти. Думаешь, это делает тебя сильнее? Ошибаешься.
Сколько раз он был на волосок от смерти, ускользал от неё — и ни разу не думал при этом о ней самой. Воля к жизни была в нём всегда намного сильнее страха смерти.
– Что толку в словах?! Главное – сила, а слова сами собой приложатся.
– Сила? – переспросил Хмурый, приподняв бровь. – Сила вызывает зависть, пробуждает разные дурные желания и мечты… Страх мне кажется гораздо более серьезным аргументом. Даже сильный чего-то боится, и потому главное – уметь страх внушать!
Бытует мнение, что долгая жизнь избавляет от страха перед смертью. Но разве может наскучить жизнь — радость, смех, любовь, чудо молитвы?
Вот и все вы такие, — с досадой воскликнул он, — разводите всякие антимонии насчет ваших бессмертных душ, а сами боитесь умереть! При виде острого ножа в руках труса вы судорожно цепляетесь за жизнь, и весь этот вздор вылетает у вас из головы. Как же так, милейший, ведь вы будете жить вечно? Вы — бог, а бога нельзя убить. Кок не может причинить вам зла — вы же уверены, что вам предстоит воскреснуть. Чего же вы боитесь?
Он боялся не смерти, он боялся жизни! Боялся, что со смертью всё не закончится, а начнётся новая тягомотина, какая-то другая форма бытия, пускай не похожего на земное, но такого же неотвязного и нескончаемого.
Это неправда, что Смерть стара и уродлива. На самом деле Смерть — вечно юная и прекрасная женщина во вдовьем одеянии, но с непокрытой, как у незамужней девушки, головой. Лишь те, чья совесть нечиста, кто страшится перехода в иной мир, видят ее по-другому — чудовищным скелетом в черном балахоне, с косой, которой она перерезает нить жизни.
Впрочем, дело, должно быть, в трусости.
В страхе. В технической акта трудности.
Это — влиянье грядущей трупности:
всякий распад начинается с воли,
минимум коей — основа статистики.
На самом деле, мы боимся не смерти. Мы боимся, что никто не заметит нашего отсутствия, что мы исчезнем, не оставив следа.