Когда ты сам с собой, нужно быть тише,
Чтоб никто не услышал о чем твои мысли.
6.00
Моё сердце наполнено чужою душою
Хотя должны быть заполнено мама тобою
Ведь когда-нибудь и мы состаримся сами
Папа-мама, плечом и сердцем мы с вами.
Борис Бредин, Инфинити — Фотоальбом
Другие цитаты по теме
Cлайд с цитатойНаши школьные годы и наш выпускной
А вот здесь её украдкой провожаю домой
Все друзья тогда смеялись, говорили: «Пройдёт»
А ведь первую любовь нам никто не вернёт.
Я открою свой старый фотоальбом
Детские фотки, записки в нём
Старые друзья, крепкая семья
Разглядываю дальше — первая любовь моя.
Смотрю на неё и почему-то грустно
Она ведь также хороша — странное чувство
И ведь не сильно изменилась по прошествии лет
Это наверное в прошлое краткосрочный билет.
Кто-то добился высот, кто-то упал лицом в грязь,
Всё так сильно изменилось, и не наша в том власть,
Что друзья поделились, что любовь изменилась,
Лишь перед родителями не извинились...
Обычно в тишине, в одинокой тишине, громче всего кричат наши мысли, которые мы так старательно пытаемся спрятать в шуме повседневности.
Просто швырнуть все об стенку. Замереть. И ничего не делать. Не думать. Потеряться. Растеряться. Задохнуться. Слишком стало спокойно. Слишком тихо оно стучит. Наплевать на круги... Те, что обвивают существование людей. Не хочу говорить. Хочу молчать, укутаться в тишину и внутри проесть все до последней голодной клетки.
И просто... лететь. Стоять. Покинуть. Мысли. Все покинуть. Вдавить в дальний угол шкафа и забыть. Как старые тетради.
Во мне теперь очень тихо и пусто — как в доме, когда все ушли и лежишь один, больной, и так ясно слышишь отчетливое металлическое постукивание мыслей.
У тишины есть странный, вязкий звук, от которого могут полопаться барабанные перепонки.
Когда долго, не отрывая глаз, смотришь на глубокое небо, то почему-то мысли и душа сливаются в сознание одиночества. Начинаешь чувствовать себя непоправимо одиноким, и все то, что считал раньше близким и родным, становится бесконечно далеким и не имеющим цены.
... лежа на двуспальной кровати, в комнате с задернутыми шторами и зажженной прикроватной лампой, она мысленно сказала сама себе: ага, значит, вот как сходят с ума. Раньше ей казалось, что это должно происходить как-то иначе — воображая человека (женщину, во многом похожую на нее), теряющего рассудок, она представляла себе галлюцинации, стоны и вопли; выяснилось, однако, что бывает совсем по-другому: гораздо тише и безнадежнее.