Все хорошее и все дурное, знай, от Бога вышнего дано,
Так зови хорошее хорошим, а плохим плохое звать должно.
Если же ты станешь ошибаться и хорошим назовешь плохое,
Недалек тот миг, когда ты будешь, друг мой милый, звать дурным благое.
Все хорошее и все дурное, знай, от Бога вышнего дано,
Так зови хорошее хорошим, а плохим плохое звать должно.
Если же ты станешь ошибаться и хорошим назовешь плохое,
Недалек тот миг, когда ты будешь, друг мой милый, звать дурным благое.
И все же, как иногда казалось Елисаве, в его душе жило что-то хорошее. Возможно, наглость и коварство, рожденные необходимостью выжить и занять в суровой борьбе достойное место под солнцем, не задавили окончательно искру Божьего света в его сердце. А может, само тщеславие, желание хорошо выглядеть перед людьми и внушать им восхищение, заставляло его поступать великодушно и благородно — и это был тот редкий случай, когда тщеславие приносило человеку пользу и делало его лучше.
Да, я же историк, разве ты забыла? А нам, историкам, полагается знать, что человек очень сложная штука и что он не бывает ни плохим, ни хорошим, но и хорошим и плохим одновременно, и плохое выходит из хорошего, а хорошее — из плохого, и сам черт не разберет, где конец, а где начало.
Люди обладают неисчерпаемой способностью объявлять что-нибудь хорошим или плохим, не понимая сути.
Думаю, люди должны брать то плохое, что произошло с ними в жизни... ... и превращать его в хорошее.
Всё. Всё что случилось, хорошее и плохое — сделало нас теми, кто мы есть. И.. даже будь возможность, не думаю, что я бы что-то изменил.