Сатана в воскресной шляпе, детка. Я пытаюсь тебя предостеречь. Сатана всегда приходит в красивой воскресной шляпе.
— Не все любят выворачивать душу наизнанку.
— Возможно. Но все мечтают о взаимном доверии.
Сатана в воскресной шляпе, детка. Я пытаюсь тебя предостеречь. Сатана всегда приходит в красивой воскресной шляпе.
— Не все любят выворачивать душу наизнанку.
— Возможно. Но все мечтают о взаимном доверии.
— Тара, не все любят раскрывать другим душу.
— Конечно, не любят, но при этом мечтают найти кого-то, кому можно открыться.
— Хм...
— В чём дело?
— Мне просто было интересно, как это тебе удаётся зачёсывать волосы так, что рога не видны?
Я встретил его пятнадцать лет назад; мне сказали, что в нём ничего не осталось — ни разума, ни совести, ни сознания; и даже самого примитивного осознания жизни или смерти, добра или зла, хорошего или плохого. Я встретил этого шестилетнего ребёнка с его пустым, бледным, бесчувственным лицом и чёрными глазами... глазами дьявола. Я провёл восемь лет, пытаясь дотянуться до него, а потом ещё семь, стараясь держать его взаперти, потому что я понял — за глазами этого мальчика скрывалось чистое... зло.
Я ездил на озеро... и весь день молил Бога, чтобы он указал мне причину, почему мы не можем быть вместе. И вода успокоилась. И все жучки перестали жужжать. И я все понял. Нет никаких причин!
Проблема в нас самих. Мы думаем, что не заслуживаем лучшего... Может быть, нам лучше прожить жизнь, не ожидая, что за поворотом нас ждем что-то хорошее. Может, тогда бы у нас и было все хорошо, если бы мы ожидали худшего.
Скажи, разве вор, грабя дом, включает свет? Нет. Он предпочитает, чтобы ты верил, что его там нет. Как и дьявол. Он предпочитает, чтобы ты верил, что его не существует.
Каждый из нас — свой собственный дьявол, и мы превращаем этот мир в свой собственный ад.
(Мы сами — дьявол свой, и целый мир
Мы превращаем в ад.)