— Выражать недовольство жизнью в шестьдесят два года, согласитесь, — это не великодушно.
— Какой упрямец. Поймите, жить хочется!
— Это легкомыслие. По законам природы всякая жизнь должна иметь конец.
— Выражать недовольство жизнью в шестьдесят два года, согласитесь, — это не великодушно.
— Какой упрямец. Поймите, жить хочется!
— Это легкомыслие. По законам природы всякая жизнь должна иметь конец.
Страх смерти — животный страх... Надо подавлять его. Сознательно боятся смерти только верующие в вечную жизнь, которым страшно бывает своих грехов. А вы, во-первых, неверующий, во-вторых — какие у вас грехи?
Надо относиться к жизни серьезно, а лечиться в шестьдесят лет, жалеть, что в молодости мало наслаждался, это, извините, легкомыслие.
А я верю в Константина Гаврилыча. Что-то есть! Что-то есть! Он мыслит образами, рассказы его красочны, ярки, и я их сильно чувствую. Жаль только, что он не имеет определенных задач. Производит впечатление, и больше ничего, а ведь на одном впечатлении далеко не уедешь.
Я прослужил по судебному ведомству 28 лет, но еще не жил, ничего не испытал в конце концов и понятная вещь, жить мне очень хочется. Вы сыты и равнодушны, и потому имеете наклонность к философии, я же хочу жить и потому пью за обедом херес и курю сигары и все.
Прошла-пролетела мечтаний пора,
Душа одряхлела. В кармане дыра.
Зато в шевелюре полно серебра.
Ушедших друзей вспоминаю в тоске.
А грезы, как звезды, дрожат вдалеке.
А смерть караулит меня в кабаке.
До старости я заботился о том, чтобы хорошо жить, в старости забочусь о том, чтобы хорошо умереть.
Беги, живущий, суеты мирской,
Не прилепляйся к миру всей душой!
Таких, как ты и я, он много видел
И всех со дня рожденья ненавидел.
Кто б ни был ты – поденщик или царь,–
Уйдешь, а мир останется, как встарь.
Пусть твой венец к Плеядам вознесется,
Собрать пожитки все ж тебе придется.
Железный ты – тебя расплавит он,
Ты немощен – не будешь пощажен.
Стан, как чоуган, от старости согнется.
Из глаз потухших дождик слез польется.
Шафранным станет свежий цвет ланит,
И бремя лет тебя отяготит.
Хоть стан согнулся, дух живой не дремлет.
Друзья ушли, никто тебе не внемлет.
Будь ты простолюдин иль шаханшах,
Пристанище твое в грядущем – прах.
Куда ушли мужи в коронах звездных?
Где фарр и счастье властелинов, грозных?
Где полководцы, пахлаваны-львы?
Где кости их? Где гордые главы?
Их изголовье – прах, зола и камень.
Но славу добрых не пожрет и пламень,