Это анархия. Я не могу творить среди хаоса!
Эта птица не поддалась искушению и отвергла яблоко из рук Евы, с тех пор живёт вечно. Ночью, пока никто не видит, феникс пролетает над миром. На чью крышу сядет — там родится ребёнок с тягой к искусству. Только он и сможет свой род обессмертить.
Творец, который не сомневается, ― такое же печальное зрелище, как соблазнитель, уверенный в своей неотразимости. Любое произведение искусства целит очень высоко ― отразить видение мира, ни больше, ни меньше. Если подобная самонадеянность не уравновешивается муками сомнения ― перед вами монстр, извращающий искусство, как фанатик веру.
И как часто случается у гениев с большой буквы «Г», творец вступал в непримиримый конфликт с ремесленником, что и вызывало устойчивую потребность в коньяке.
Он считал себя творцом, а от него требовали ремесла.
Творческий тупик покажется смехотворной мелочью лишь тем вялым душам, кто никогда не пытался что-нибудь создать. Это не просто бесплодная попытка, забракованная работа, но ты весь, когда в тебе умирает маленький бог, некая твоя часть, казавшаяся бессмертной.
— Доктор Лектер не строил гипотез. Он не верит ни в силлогистику, ни в синтез, ни в абсолют.
— Во что же он верит?
— В хаос. Но в хаос даже не надо верить. Он самоочевиден.
Только в природе можно найти красоту, которая является великим объектом живописи; там-то и надо ее искать и нигде более.
Накаляю тут всё добела, отправляю жар жадно в экраны,
Тут вселенная жанра вдруг рвётся, и мы вмиг выходим из жанровых рамок:
Только я, только ты, без толпы, без слов тех что руки вязали нам очень,
Мы несёмся со скоростью света в глубины основ написания строчек.
Свобода без контроля ведёт к хаосу. Контроль без свободы ведёт к тирании. Единственные инструменты, решающие эту антиномию — правила.
Это правдивая и живая история моей невероятной любви. С надеждой, что она не прочтет и не попрекнет меня, я поменял много деталей. Её имя, место и дату рождения, шрамы и родимые пятна. Все равно я ничего не смогу исправить. Сказать ей, что я сожалею о каждом слове, что написал, дабы изменить её. Сожалею о многом. Я не замечал тебя, когда ты была рядом. А когда ты ушла, я вижу тебя повсюду. Кто-то увидит здесь волшебство, но любовь это и есть волшебство. О «Над пропастью во ржи» говорили: произошло редкое чудо литературы. Из чернил, бумаг и воображения был создан настоящий человек. Я не Сэлинджер. Но я был очевидцем редкого чуда. Любой писатель сможет подтвердить: случается такое редкостное счастливое состояние, когда слова приходят не от тебя, а проходят сквозь тебя. Она сразу была цельной личностью. Мне же просто повезло поймать её.
Cлайд с цитатой