... сейчас мужчинам тяжело живется, женщины требуют от них все больше, а у многих силенок нет все это выдержать.
Я стою на перепутье,
Будто сердце разорвали,
И боюсь проснуться иль уснуть я,
Чтоб глаза тебя не потеряли.
А себя давно я утеряла,
Не уйти от ласк мне твоих нежных...
Не хочу, чтоб только я узнала,
Будто все это ненужные надежды...
— Рюмин, ты зачем ко мне переехал?
— Ну как, чтобы научиться забивать гвозди в стену, раньше я всегда скотчем обходился...
— Смешно. А если попробовать серьёзно и честно — ты собираешься строить нормальные, семейные отношения?
— А мне кажется, у нас и так всё нормально.
— Видишь ли, Рюмин, любые отношения... они должны развиваться, если этого не происходит — они прекращаются.
— Ты ещё забыла добавить, что у меня нет чувства ответственности.
— У тебя нет чувства ответственности.
— Мы — болваны! — повторил он. — Что-то мы не усекли в этой жизни. Я, знаешь, стал завидовать ребятам, у которых есть семья. И не вторая, а первая. Ну, было у них там что-то, было. Она хвостом крутила, он рыпался, но в общем-то перевалили они через эти рыданья, и вот они уже друг для друга родные люди. Я ведь, Паш, мог бы с Маринкой жить-то. Мог.
— Ну, вспомнил! — сказал я. — Сколько ты её не видел?
— Шесть лет. А снится мне каждую ночь. Полгода назад, помнишь? Я позвонил? Я в этот день Маринку в метро встретил. Не встретил, а просто стоял, читал газету, поднял глаза — она передо мной стоит. Фейс ту фейс. Я даже не смог ничего сказать. Она стоит и плачет, не всхлипывает, ничего, просто слёзы льются. И вышла сразу. На «Комсомольская — кольцевая». Ушла и не обернулась.
Бревно некоторое время шел молча, потом тихо и даже как-то жалко сказал:
— Ну я, конечно, пытаюсь от неё загородиться. Работой, поездками, наукой... Но надолго этого не хватит. Я на пределе.
— Ты что-нибудь собираешься делать?
— Не знаю. Там какая-никакая, но семья у неё с этим артистом, сам я тоже... не соответствую званию вольного стрелка. Но жить так не могу. Не знаю.
... Мужчина неизменно обещает женщине, которую и понять-то порой не в силах, гораздо больше, чем способен дать.
Тебе объяснить, что такое осень в душе? Из всех мужчин она выбрала одного, но не он стал ее мужем.
Высочайшая культура эротики, мне кажется, перешла сейчас черти во что. Мы потеряли ощущение женщины и мужчины. Думаем, что освободились, а на самом деле сами себя обворовали.
Думаю, феминизм может заходить слишком далеко. Я феминистка, но, по-моему, эта третья волна феминизма — скукота. Мне кажется, она парализует мужчин. Я считаю, что это движение #MeToo для меня всё-таки перебор. Извините, конечно, может, меня за такие слова убьют... но мама научила меня не ходить по отелям с незнакомцами.
— Поспеши ко мне, — велела.
— Посмеши меня, — велела.
— Полюби меня, — велела.
— Погуби себя, — велела.
Поспешил.
Посмешил.
Полюбил.
Погубил.
— Я видела в том же приказе он, Болконский — он опять служит. Как вы думаете, простит он меня когда-нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
— Я думаю... Ему нечего прощать...
Настоящий мужик любит лишь раз в жизни, и за эту любовь держится клыками и когтями, остальное не в счет. Остальное — препятствия, ловушки, мины на его пути. Не каждый сапер. Вот и выходит в итоге покалеченный, израненный и никому не нужный. Только той, что любит по-настоящему. И так редко бывает, что любящая, она и любимая одновременно. Такое беречь надо, такого больше нигде не найдешь, не купишь.
Cлайд с цитатой