Или самовыразиться ценой смерти, или быть бессмертным, так и не выразив себя.
Единственный способ помнить, кто ты есть, — это не забывать, на кого ты равняешься.
Или самовыразиться ценой смерти, или быть бессмертным, так и не выразив себя.
Однажды на съемках моего любимого фильма «Дьявол – это женщина» Штернберг очень рано отослал нас на обед – всю съемочную группу. Когда мы вернулись, то увидели, что лес, через который я должна была ехать в карете, из зеленого превратился в белый. Так решил фон Штернберг – и, как всегда, оказался прав. Ничего нет труднее, чем снимать в черно-белом изображении зеленый свет. А зелеными ведь были все деревья и кусты, в снятом эпизоде все выглядело как в сказочной стране, а я, вся в белом, в белой карете, запряженной белыми лошадьми, словно сказочная фея. Мужчина, который встретил меня в белом лесу, был в черном костюме, черными были и его волосы под черным сомбреро. Черное и белое. И это во времена кино, не имевшего цвета.
— У меня с ним личные счеты, речь идет о семейной чести. А почему вы этим занимаетесь? Какой у вас интерес?
— Не знаю, может, это способ самовыражения.
— И что получили?
— Головную боль.
Существование цели изменяет все вокруг, освещает нам путь и придает внутреннее чувство направления; при отсутствии цели наши таланты могут остаться неизвестными нам самим.
There's a feelin' that I get from nothin' else and there ain't nothin' in the world
That makes me go, go, go, go, go, go, go!
Turn the power up
I've waited for so long so I could hear my favorite song so,
Let's go, go, go, go, go, go, go!
When it's like this I feel the music shootin' through me
There's nothin' else that I would rather do.
Мы слишком много говорим... Умные разговоры ничего не стоят, ровным счетом ничего. Уходить от самого себя грех. Надо уметь целиком забиваться в себя, как черепаха.
Я, право, не могу выставить напоказ этот портрет... Я вложил в него слишком много самого себя.