— А Бог умеет всё-всё-всё?
— Ну конечно, он же Бог.
— Почему он тогда не спас маму с папой?
— Ну, возможно, он просто умеет не совсем всё.
— Может, его просто нет?
— А Бог умеет всё-всё-всё?
— Ну конечно, он же Бог.
— Почему он тогда не спас маму с папой?
— Ну, возможно, он просто умеет не совсем всё.
— Может, его просто нет?
— Вдруг я тоже умру.
— Надюш, понимаешь, нельзя всю жизнь думать о смерти. Ну, жизнь — это... это как День Рождения: к тебе приходят гости, другие дети, дарят подарки; ты же знаешь, что всё это закончится, но ты не будешь весь день сидеть и грустить об этом. Не будешь?
— Конечно нет, я буду веселиться.
— Правильно, надо воспринимать каждый день как подарок, ну хотя бы пытаться...
Очень важно ничего не бояться, потому что если бояться и сидеть дома, то можно пропустить самое интересное.
— Колодец как в нашем лесу.
— А почему здесь написано «дверь»?
— А почему у волка крылья и ноги куриные? Здесь всё бред.
Очень важно ничего не бояться, потому что если бояться и сидеть дома, то можно пропустить самое интересное.
Мы с Андрюшей говорим друг другу всё-всё-всё! Потому что от тех, кого любишь, не должно быть секретов.
— Надюша, а где Алиса и Митя?
— А они в туалете, у них... э-э-э... животы болят.
— Сразу у обоих?
— Нет, у каждого свой.
— Вы ничего не помните... Мне иногда кажется — это оттого, Саша, что вы — еврей. Вот вы живёте, молитесь своему Богу, ходите в синагогу, а когда вас начинают бить — вы садитесь по домам и молитесь своему Богу. Что у вас за Бог, Саша?
— У нас хороший Бог, мадам Иванова. Не хуже чем у вас. Каждый должен уважать своего Бога.
— Ну а почему вы не ходите в свою церковь? И потом, я прекрасно видела, как вы едите раков, а вы спросите любого еврея, что бывает еврею, когда он ест раков...
— Если бы наш Бог, мадам Иванова, пришёл бы на Землю и немножечко посмотрел бы, как мы все здесь живём, он бы обязательно разрешил есть раков... и даже разрешил бы есть свинину, если бы он немножечко посмотрел, как мы здесь все живём...