— А Бог умеет всё-всё-всё?
— Ну конечно, он же Бог.
— Почему он тогда не спас маму с папой?
— Ну, возможно, он просто умеет не совсем всё.
— Может, его просто нет?
— А Бог умеет всё-всё-всё?
— Ну конечно, он же Бог.
— Почему он тогда не спас маму с папой?
— Ну, возможно, он просто умеет не совсем всё.
— Может, его просто нет?
— Вдруг я тоже умру.
— Надюш, понимаешь, нельзя всю жизнь думать о смерти. Ну, жизнь — это... это как День Рождения: к тебе приходят гости, другие дети, дарят подарки; ты же знаешь, что всё это закончится, но ты не будешь весь день сидеть и грустить об этом. Не будешь?
— Конечно нет, я буду веселиться.
— Правильно, надо воспринимать каждый день как подарок, ну хотя бы пытаться...
Очень важно ничего не бояться, потому что если бояться и сидеть дома, то можно пропустить самое интересное.
— Колодец как в нашем лесу.
— А почему здесь написано «дверь»?
— А почему у волка крылья и ноги куриные? Здесь всё бред.
Очень важно ничего не бояться, потому что если бояться и сидеть дома, то можно пропустить самое интересное.
Мы с Андрюшей говорим друг другу всё-всё-всё! Потому что от тех, кого любишь, не должно быть секретов.
— Надюша, а где Алиса и Митя?
— А они в туалете, у них... э-э-э... животы болят.
— Сразу у обоих?
— Нет, у каждого свой.
Когда я был молод, я вел очень суровую жизнь, радовался силе своего характера каждый раз, когда мне удавалось победить какое-либо искушение. Я не понимал, что, думая, будто освобождаюсь, я все больше и больше становился рабом своей гордыни. Каждая из этих побед над собой означала поворот ключа в замке от двери моей тюрьмы. Вот что я подразумевал, когда сказал вам, что Бог меня надул. Он устроил так, что я принял за добродетель свою гордость. Бог посмеялся надо мною. Он потешается. Я думаю, что он играет с нами, как кошка с мышью. Он посылает на искушение, зная, что мы будем не в силах устоять; если нам все же удается устоять, то он отмщает нам еще горше.