Бывают произведения искусства, вызывающие больше интереса к творцам, нежели к их творениям, — обычно потому, что в этих работах порою наталкиваешься на то, что всегда казалось лишь твоим личным, глубинным ощущением, и невольно задаешься вопросом: кто он, знающий это про меня, и откуда он это знает?
... у каждого, кого он в жизни любил, бывала какая-то своя странность. Но вот что удивительно: вызывая у него поначалу тягу к ее обладателю, та же странность в конце концов неизменно разрушает в нем эту тягу.
Как бы мы не разукрашивали внутренние миры, люди всегда выбирали друг друга по внешности.
— Вы любите живопись?
— Да, очень. Люблю Рафаэля.
— А мне больше нравятся другие черепашки-ниндзя.
Мы пишем всё, что видим. Техника — это всё! Без техники мы не могли бы выразить никакие ощущения.
Кровь его загоралась, как только он вспоминал о ней; он легко сладил бы с своею кровью, но что-то другое в него вселилось, чего он никак не допускал, над чем всегда трунил, что возмущало всю его гордость. В разговорах с Анной Сергеевной он еще больше прежнего высказывал свое равнодушное презрение ко всему романтическому; а оставшись наедине, он с негодованием сознавал романтика в самом себе.
Искусство — это самая могучая и несокрушимая сила, когда-либо созданная, изобретенная человеком, дабы запечатлеть историю своей непоколебимой стойкости и мужества перед лицом несчастья и доказать обоснованность своей надежды.
Cлайд с цитатой