Мой костёр в тумане светит;
Искры гаснут на лету...
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
Ночь пройдет — и спозаранок
В степь далёко, милый мой,
Я уйду с толпой цыганок
За кибиткой кочевой.
На прощанье шаль с каймою
Ты на мне узлом стяни:
Как концы её, с тобою
Мы сходились в эти дни.
Кто-то мне судьбу предскажет?
Кто-то завтра, сокол мой,
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой?
Вспоминай, коли другая,
Друга милого любя,
Будет песни петь, играя
На коленях у тебя!
Поверь, не нужно быть в Париже,
Чтоб к истине быть сердцем ближе,
И для того, чтоб созидать,
Не нужно в Риме кочевать.
Следы прекрасного художник
Повсюду видит и — творит,
И фимиам его горит
Везде, где ставит он треножник,
И где Творец с ним говорит.
Перед непризнанной любовью
Я весел был в прощальный час,
Но — боже мой! С какою болью
В душе очнулся я без вас.
Какими тягостными снами
Томит, смущая мой покой,
Всё недосказанное вами
И недослушанное мной.
Море – мой преданный друг. Как все понимающий, молчаливый пес. Море не раз возвращало меня к жизни.
Осенний ветерок слегка приоткрыл дверь и прислал свою визитную карточку – золотистые листья…
Стихотворная книга это мёртвая осень;
стихи — это чёрные листья
на белой земле,
а читающий голос дуновение ветра:
он стихи погружает
в грудь людей, как в пространство.
Поэт — это дерево
с плодами печали:
оно плачет над тем, что любит,
а листья увяли.
«Ты совсем, ты совсем снеговая,
Как ты странно и страшно бледна!
Почему ты дрожишь, подавая
Мне стакан золотого вина?»
Отвернулась печальной и гибкой…
Что я знаю, то знаю давно,
Но я выпью и выпью с улыбкой
Всё налитое ею вино.
Жалко, что пить воду не является грехом, — воскликнул один итальянец, — какая она была бы тогда вкусная.
(Жаль, что пить воду не грех. А то какой вкусной она бы казалась!)
— Китайцы говорят: «Лучшее время посадить дерево — двадцать лет назад…»
— Я знаю продолжение этой фразы, — сказал Бэзил. — «Следующее лучшее — сегодня».
Cлайд с цитатой