Алексей Васильевич Капранов

У нас есть левое полушарие и правое полушарие. Правое называется воспринимающим, левое называется моделирующим. Правое полушарие работает на языке картинок, образов, левое полушарие работает на языке схем, цифр, логики.

И у каждого наступает такой чудный момент, когда мы начинаем всё, что мы видим в этом мире, отображать в слова. Мы воспринимаем мир в каком-то спектре и всё, что мы видим в этом спектре, мы пытаемся обозвать словами и по каждому слову набрать какую-то информацию.

Проблемы начинаются потом, когда мы начинаем на этих словах говорить, потому что оказывается, что под одним и тем же словом, у нас совершенно разные картинки.

И раз уж я нарисовал яблоко, у меня просьба ко всем: представьте себе, визуализируйте яблоко. Теперь поднимите руку те, у кого яблоко красное. У кого яблоко жёлтое? У кого яблоко зелёное? Слово одно, а цвета у всех разные.

Но это ещё не всё. Каждый русский поймёт выражение «румяный как яблочко». Даже те, кто представили зелёное. А вот иностранец — уже нет. Если вы американке, которая с мороза забежала, скажете «румяная как яблочко», слово «румяный» она не поймёт, а «an apple»... У них яблоки, если заметили, на всей косметике зелёные. И если она выглядит примерно как это зелёное яблоко... А если ей ещё по-русски сказать «как огурчик», т. е. зелёная и в пупырышках...

0.00

Другие цитаты по теме

Согласен, я не подарок. Но и новая начальница — тоже. Редкая, между нами, особь. Сто слов, навитых в черепе на ролик, причём как попало. Её изречения я затверживал наизусть с первого дня.

— Гляжу — и не верю своим словам, — говорила она.

— Для большей голословности приведу пример, — говорила она.

— Я сама слышала воочию, — говорила она.

Или, допустим, такой перл:

— Разве у нас запрещено думать, что говоришь?

Самое замечательное, весь коллектив, за исключением меня, прекрасно её понимал.

Согласен, я не подарок. Но и новая начальница — тоже. Редкая, между нами, особь. Сто слов, навитых в черепе на ролик, причём как попало. Её изречения я затверживал наизусть с первого дня.

— Гляжу — и не верю своим словам, — говорила она.

— Для большей голословности приведу пример, — говорила она.

— Я сама слышала воочию, — говорила она.

Или, допустим, такой перл:

— Разве у нас запрещено думать, что говоришь?

Самое замечательное, весь коллектив, за исключением меня, прекрасно её понимал.

Знание сидит в тебе, а ты его не замечаешь, пока как следует не встряхнет, и тогда понимаешь, что ждал чего-то такого уже давно. Но почему, все равно не узнаешь.

Если вам показалось, что я выразился достаточно ясно, вы неверно меня поняли.

Не так уж много на свете вещей, которые доставляют мне удовольствие, и произнесение речей отнюдь не относится к их числу.

Я и не ждала, что человек с твоими привычками поймет мои взгляды.

Послушай, любимый мой, ты всё-всё когда-нибудь поймёшь. Есть вещи, которые и существуют только для того, чтобы быть понятыми потом.

Коль не можешь — можно понять, коль не хочешь — понять невозможно!