Ведь дети-то наши — мозг наших костей.
Тот ад, в котором будешь ты, — мой рай!
Ведь дети-то наши — мозг наших костей.
Все горбатые ходят с высоко поднятой головой, все заики ораторствуют, все глухие говорят шепотом.
Ты, полумудрец-полубезумец, ты, черновой набросок чего-то, своего рода растение, воображающее, что оно движется и мыслит, ты будешь пользоваться той жизнью, которую украл у неё, — жизнью, столь же бесполезной, как свеча, зажженная в полдень.
В этом городе, как в пандемониуме, казалось, стерлись все видовые и расовые границы.
Гнев людей, подобных Фебу, похожа на молочный суп: одной капли холодной воды достаточно, чтобы прекратить его кипение.
В этом сердце звучит все та же струна, струна самая затаенная, самая чувствительная; но вместо ангела, ласково прикасающегося к ней, ее дергает демон.
Ибо любовь подобна дереву: она растет сама собой, глубоко запуская в нас корни, и нередко продолжает зеленеть даже в опустошенном сердце.
И, что необъяснимо, слепая страсть — самая упорная. Она всего сильнее, когда она безрассудна.
Он хорошо делает, что валяется у его ног. Короли подобны Юпитеру Критскому — у них уши только в ногах.