— А вдруг лёд треснет?
— А тебе сейчас не всё равно?
— А вдруг лёд треснет?
— А тебе сейчас не всё равно?
«Я Клементина! Вы меня не угостите цыплёнком?»
И ты его взяла, даже не дождавшись ответа, какой интимный жест, словно мы уже были близки.
— Вернись мы к старту, у нас всё пошло бы по-другому...
— Не забывай меня, попытайся, и мы вернёмся.
— Почему так долго?
— Я пешком шёл.
— Кхм... Ты скучаешь по мне?
— Как ни странно, да.
— Сказал да, словно согласился взять меня в жёны.
— Наверное.
— Имя у вас волшебное...
— Знаете что, Джоэл?.. Волшебство уходит...
— Знаю.
— И что мы будем делать?
— Наслаждаться... моментом.
— Имя у вас волшебное...
— Знаете что, Джоэл?.. Волшебство уходит...
— Знаю.
— И что мы будем делать?
— Наслаждаться... моментом.
— Постой.
— Что? Что тебе нужно, Джоэль?
— Не знаю. Я сам не знаю, что мне нужно. Просто… останься.
Нет, я не трус, это точно. Чувство страха мне не ведомо. Но, все равно, мчатся на мотоцикле вместе с кем-нибудь из связных вдоль длиннющих лесных массивов, которые еще предстоит зачистить, — удовольствие более чем сомнительное.
За последние несколько дней красные застрелили несколько вестовых на мотоциклах, раненых они стаскивали с машин и подвергали ужасающим издевательствам, только потом уже добивали. Необдуманность, безрассудство русских видна на этом примере.
В тот день мы встретились, ты стояла у самой воды, я издалека тебя заметил, помню, меня сразу к тебе потянуло, я подумал «Надо же, как странно, человек стоит спиной, а меня к нему тянет...»