Я никому не мешаю. Это хорошо!
Я больше никому не мешаю и не заставляю никого страдать. Это очень хорошо!!!
***ь! Мне просто некому мешать.
Я никому не мешаю. Это хорошо!
Я больше никому не мешаю и не заставляю никого страдать. Это очень хорошо!!!
***ь! Мне просто некому мешать.
Ты знаешь,
Мне так тебя здесь не хватает.
Я снова иду по проспекту, глотаю рекламу,
Прохожих, машины сигналят, но не замечаю.
Держусь и опять спотыкаюсь.
Уж лучше домой, на трамвае,
На наших с тобою любимых местах.
Ты знаешь,
Погоду здесь не угадаешь,
От этого все как-то мельком -
Прогулки и мысли, стихи на коленках.
Прости, но я очень скучаю.
Все носится перед глазами.
Я должен, я буду, я знаю.
Вернувшись домой, я пытаюсь уснуть.
О нет, любимая, — будь нежной, нежной, нежной!
Порыв горячечный смири и успокой.
Ведь и на ложе ласк любовница порой
Должна быть как сестра — отрадно-безмятежной.
Всего страшней для человека
стоять с поникшей головой
и ждать автобуса и века
на опустевшей мостовой.
Ведь это, наверное, так одиноко — быть мертвым.
Никогда не забыть мне чувства одиночества, охватившего меня, когда я первый раз лег спать под открытым небом.
— Этот ***ский дождь звучит как... тотальное одиночество.
— Да? А мне напоминает звук, когда все программы в телевизоре заканчиваются.
— Я про это же. И еще, когда... сильно ладонями уши закрываешь.
Can't you see the hurt in me?
I feel so all alone...
Над этим миром, мрачен и высок,
Поднялся лес. Средь ледяных дорог
Лишь он царит. Забились звери в норы,
А я-не в счет. Я слишком одинок.
От одиночества и пустоты
Спасенья нет. И мертвые кусты
Стоят над мертвой белизною снега.
Вокруг — поля. Безмолвны и пусты.
Мне не страшны ни звезд холодный свет,
Ни пустота безжизненных планет.
Во мне самом такие есть пустыни,
Что ничего страшнее в мире нет.
В городе, где живет десять миллионов человек, не с кем поговорить по-настоящему.
Ну в такой жизни, как у него, буквально всё и все, кто в ней находятся, становится угрозой. Да, внимание, которого ты жаждал, становится пыткой и ты хочешь от этого сбежать. Джон часто ночевал в отелях. Я спросил его в одном из первых писем — почему. Он ответил, что так чувствует себя менее одиноким, что казалось странным, ведь отели — это синоним одиночества. Позже он добавил, что это чувство немного смягчалось тем фактом, что большинство людей в других номерах тоже были одиноки, как и он.