Карен Бликсен. Прощай, Африка!

Людям, которых посещают по ночам сны знакомо ни с чем несравнимое счастье, которого лишен мир дневного света, экстаз и легкость на душе, сходные со вкусом меда на языке. Ведомо им и то, что объяснение восторга, который охватывает спящего, — это чувство ничем неограниченной свободы, которое он познает во сне. Это не свобода диктатора, навязывающего миру свою волю, а свобода художника, не скованного ничем, даже волей.

0.00

Другие цитаты по теме

Истинный друг, посещающий ваш дом, — это посланец свыше, нагруженный дарами небес.

Нет! Только не проснуться! Как можно просыпаться, если тебе дали шагнуть... в сказку! В счастье!

I’m a panther in captivity.

Who would help destroy my walls?

No one grants a slave his liberty.

Come and take what’s truly yours.

Какое это счастье — спать и ни о чём не волноваться, когда ничто не тревожит твой сон.

Сон, сматывающий клубок забот. Смерть дня и омовение трудов, бальзам больной души и на пиру природы лучшее из блюд.

Сны действительно зеркала нашей души. Я называю их «Театр семи преисподней». Они очень важны для нашего духовного развития.

Бормочется? Видно, устала ворочаться?

Ты в сон завернись и окутайся им.

Во сне можно делать всё то, что захочется,

всё то, что бормочется, если не спим.

Честность дарует освобождение, откровенность снимает кандалы, которые долгие годы оставляли кровавые следы на хрупких запястьях.

Молчи и слушай и смотри,

там, видишь, весть за перекрестком,

движенье бабочек внутри

почувствуешь, ведь это просто.

Найдет ли туча иль гроза,

держи свой сад еще открытым,

веками прятаться нельзя,

И новое давно забыто.

Наступит полночь в тишине,

ты набери в ладошку звезды,

купайся в лунном серебре,

ко сну не возвращайся поздно.

Плети из трав венки полей,

и мак вплети, как чьи-то души,

росу пречистую испей,

молчи, смотри, и просто слушай...

И облако ее волос текло

дождем в мой сон. И снилось мне жасмином

былое лето. И платком карминным,

трепещущим в ее руках, стекло

оконное с рассветом приближалось

ко мне ее губами. Жег огонь

горящих уст. Горячая ладонь

прощалась навсегда… Какая жалость!

Ее рука была моей рекой,

моей листвой, тоской моей — такой,

что надо мною коршуном снижалось

в разлуке с нею небо… Упокой

меня, покой разрыва… И тоской

сотри с доски стихи… Какая жалость!