Если поросёнком вслух с пелёнок
Обзывают, баюшки-баю, -
Даже самый смирененький ребёнок
Превратится в будущем в свинью!
Если поросёнком вслух с пелёнок
Обзывают, баюшки-баю, -
Даже самый смирененький ребёнок
Превратится в будущем в свинью!
Родителям иногда удается воспитать ребенка таким, каким его хочется видеть, но чаще детям удается воспитать родителей.
Для родителей, учителей, воспитателей проблемы наказания, особенно физического, всегда были захватывающей и бесконечной темой для обсуждения. Конечно, наказание наказанию рознь. Специалисты в данном случае говорят о разумных, любящих родителях.
У меня пока небольшой педагогический опыт, но, знаешь, сразу видно, когда у родителей на первом месте свои интересы. Вот, например, женщина говорит: «Ребёнок самое дорогое», а жизнь свою ради него менять не желает. Пальцем не шевелит, чтобы понять ребенка, почувствовать душу, да просто поговорить, в лучшем случае — в магазин сводит.
У меня даже создается впечатление, что как нужно воспитывать детей, знают все, кроме их родителей. Кто-то сказал, что педагогика — это наука о том, как воспитывать чужих детей.
Порицания достойны родители, не желающие воспитывать своих детей в строгих правилах.
Мудрость — любопытное качество. Это не знание и не суждение, не интеллект, не интуиция и не стремление к правильным поступкам. И это не просто дар Божий; мудрость — сочетание всех перечисленных качеств. Она необходима для воспитания детей, потому что каждый родитель должен быть мудрым и затем передать мудрость своим детям.
Чем старше становятся дети, тем резче выявляется в них то, что родители хотели бы скрыть, вероятно, от самих себя…
У каждого человека свое мнение. И родителям жизнь представляется не так, как их детям. Не надо думать о родительской любви, как об обузе, корить за излишнюю опеку, из кожи вон лезть, чтобы что-то им доказать. Надо идти той дорогой, которую ты выбрал с высоко поднятой головой. Судьбы всех людей связаны между собой. Быть самим собой — это лучший подарок, который мы можем сделать нашим родным.
Я делал все возможное, чтобы моих пятерых детей не душило уважение ко мне; и это мне, я бы сказал, удалось; но что бы вы ни делали и как бы они вас ни любили, они всегда будут смотреть на вас слегка как на чужого: вы пришли из краев, где они не родились, а вы не узнаете тех стран, куда они идут; так как же вам вполне понять друг друга? Вы друг друга стесняете, и вас это сердит. И потом страшно сказать: человек, которого больше всего любят, должен меньше всего подвергать испытанию любовь своих близких: это значило бы искушать бога. Нельзя слишком многого требовать от нашей человеческой природы. Хорошие дети хороши; мне жаловаться не на что. И они еще лучше, если не приходится к ним обращаться. Я бы мог многое рассказать на этот счет, если бы хотел. Словом, у меня есть гордость. Я не люблю отнимать пирог у тех, кому я его дал. Я словно говорю им: «Платите!»
Это очень важно, когда дети наконец-таки вырастают настолько, что могут понять и отдать должное словам и поступкам своих родителей. Значит, их правильно воспитывали. И в таких семьях поколения никогда не расходятся навсегда, оставляя в душе одних горечь — мол, растили-растили, ночей не спали, во всем себе отказывали, и вот благодарность, а в душе других крик — ну как же вы меня достали, когда ж вы меня в покое оставите?!