Стыд портит атмосферу обмена, которая зиждется на доверии и открытости.
Абсолютно каждый человек хочет, чтобы в него поверили.
Стыд портит атмосферу обмена, которая зиждется на доверии и открытости.
Оставаться у себя дома может быть губительно и удушающе, особенно для творческой деятельности. Окружение может задушить тебя своим прошлым или твоей историей.
Вы делаете друг друга настоящими, если просто видите кого-то и позволяете быть увиденным в ответ.
Если тебе стыдно просить, ты признаешь: «Ты имеешь надо мной власть». Если просишь с высокомерием: «Я имею власть над тобой». Просить о помощи с благодарностью значит: «Мы можем помочь друг другу».
Все вокруг такие предусмотрительные, с гарантиями... Один я — идиот, по старинке привык, что общие интересы подразумевают элементарное доверие.
Доброта, безграничное доверие и ласка — чувства всегда неотразимые, если между ними не втерлось подхалимство, каковое может потом, постепенно, превратить все в ложное — и доброту, и доверие, и ласку. Жуткое это качество — подхалимаж.
Журналисты, они всегда так: держатся с тобой по-приятельски, втираются в доверие — и выкладываешь им то, о чём стоило бы молчать.
... они были на том этапе любви, когда в любимом нравится не только то, чем он на деле обладает, но и то, каким он хочет казаться, — когда нравится принимать не только правду, но и полуправду о нем. Ведь не скрывая, что это не совсем истина, он как бы оказывает тебе высшее доверие.