Порой человека проще убить, чем объяснить, почему он тебе не нравится!
– А как же умертвие? – опешил парень.
– Если встретишь, скажи, чтобы зашло ко мне попозже.
Порой человека проще убить, чем объяснить, почему он тебе не нравится!
– А как же умертвие? – опешил парень.
– Если встретишь, скажи, чтобы зашло ко мне попозже.
Селянская классификация нежити несколько отличалась от общепринятой магической, включая всего три вида: «вупыр», «вомпэр» и «щось такэ зубасто».
Разумеется, друзья меня тут же заметили, но демонстративно проигнорировали, не подходя и замолкая при моем приближении. Увы, если таким образом мне надеялись выразить общественное порицание, то общество здорово просчиталось.
Меня так и подмывало на цыпочках подкрасться к ним и подслушать, какую гадость они нам готовят, но надо было замышлять свою.
Подсев к столу, он на минуту застыл, спрятав лицо в ладонях, потом решительно тряхнул головой и, вскользь глянув на меня, заметил:
— И не надо на меня так сердито молчать!
Я замолчала ещё сердитее.
(... но мы, переглянувшись, единогласно решили считать подвернувшийся ей под копыта сук перстом судьбы...)
Как и сук, перст оказался весьма корявым. А вдобавок — злорадно оттопыренным средним.
Селянская классификация нежити несколько отличалась от общепринятой магической, включая всего три вида: «вупыр», «вомпэр» и «щось такэ зубасто».
– Трепещи, нечисть, ибо в оголовье моего меча заключен ноготь с левой ноги святого Фендюлия и одно прикосновение к нему обратит тебя в прах!
– Трепещу, – честно призналась я. – Пакость какая, вот уж к чему мне совершенно не хочется прикасаться!
— Подойди и скажи ему, что он тебе нравится. Что в этом такого?
— Да то, что он услышит!
– С собой лучше крейсер возьми.
– Чего? – опешила я. – А! Дурак, эти туфли лодочками называются.
– Лодочки – это тридцать пять и меньше. А у тебя тут настоящие эсминцы… типа «Эрли берк».