Разумеется, друзья меня тут же заметили, но демонстративно проигнорировали, не подходя и замолкая при моем приближении. Увы, если таким образом мне надеялись выразить общественное порицание, то общество здорово просчиталось.
Меня так и подмывало на цыпочках подкрасться к ним и подслушать, какую гадость они нам готовят, но надо было замышлять свою.
Подсев к столу, он на минуту застыл, спрятав лицо в ладонях, потом решительно тряхнул головой и, вскользь глянув на меня, заметил:
— И не надо на меня так сердито молчать!
Я замолчала ещё сердитее.
Первая неистовая злость на Лена (чтоб ты провалился, мерзавец!) сменилась обычной (ну погоди ж ты у меня!), потом тревогой (а вдруг и в самом деле провалится?), потом настоящей паникой (а вдруг уже провалился?!).
— Давай подадим его какому-нибудь нищему.
— Настолько неприхотливые нищие долго не живут.
Селянская классификация нежити несколько отличалась от общепринятой магической, включая всего три вида: «вупыр», «вомпэр» и «щось такэ зубасто».
– Трепещи, нечисть, ибо в оголовье моего меча заключен ноготь с левой ноги святого Фендюлия и одно прикосновение к нему обратит тебя в прах!
– Трепещу, – честно призналась я. – Пакость какая, вот уж к чему мне совершенно не хочется прикасаться!
— Съешь его.
— Но, Вольха, это же против моих принципов! И потом, он мне не нравится. От него за верс-с-сту разит жареным луком.
— Ну и что? Я люблю жареный лук.
— Вот ты его и ешь!
— Спасибо, я уже позавтракала.
— Так как, милашка? Бросай этого ублюдка и идём со мной, уж я тебя уважу!
— С вами я соглашусь пойти только на кладбище, при условии, что вас будут нести, а меня подрядят заколачивать крышку.
Cлайд с цитатой