Когда я разбился, меня положили в «холодную» палату. Оттуда не выходят, оттуда вывозят на лифте. А я хотел уйти из этой палаты по лестнице.
Я пытался вспомнить, ради чего стоит жить.
Ради солнца?
Оно есть у всех.
Ради весны? Ради первого снега? Ради первомайской грозы?
Я выжил. Я вспомнил дрожь твоих ресниц, когда ты прижималась к моей щеке. И понял солнце, весну, первый снег, первую майскую грозу.
Еще хоть раз прижмись к моей щеке.
Ты только не бойся. С тобой никогда ничего не случится, потому что у тебя два сердца. Если в воздухе на секунду замрёт одно, то рядом забьётся второе.
Одно из них дала тебя твоя мать.
Она смогла это сделать потому, что девятнадцать лет назад сумела полюбить, полюбить... Ты не смейся, это очень трудно — полюбить.
А второе сердце дал тебе я. Носи в груди моё шальное сердце.
И ничего не бойся.
Они рядом, если замрёт не секунду одно, то забьётся второе.
Только за меня не волнуйся, мне легко и прекрасно идти по земле, это понятно каждому.
Моё сердце в твоей груди.
Ты только не бойся. С тобой никогда ничего не случится, потому что у тебя два сердца. Если в воздухе на секунду замрёт одно, то рядом забьётся второе.
Одно из них дала тебя твоя мать.
Она смогла это сделать потому, что девятнадцать лет назад сумела полюбить, полюбить... Ты не смейся, это очень трудно — полюбить.
А второе сердце дал тебе я. Носи в груди моё шальное сердце.
И ничего не бойся.
Они рядом, если замрёт не секунду одно, то забьётся второе.
Только за меня не волнуйся, мне легко и прекрасно идти по земле, это понятно каждому.
Моё сердце в твоей груди.
Но жизнь всегда сильнее смерти. Жизнь, умирая, порождает новую жизнь, и это не доступно магии смерти. Ярчайшее же проявление жизни — любовь. Словно яркий огонь пылает она в сердцах людей и продолжает гореть даже после смерти. Это ли не доказательство силы жизни?
…Столько людей проживают обычную, серую жизнь, так и не повстречав нужного человека, не открыв в себе сокровенных тайн, которые отзываются только в ответ на тщательно взращиваемое, обоюдное чувство любви, уважения, привязанности, приязни и нужности. И этих людей, как распустившиеся, но так и не давшие завязей цветы, очень жаль. Люди-пустоцветы иногда даже и не замечают, что с ними что-то не так, но однажды задаются вопросом: «А зачем все это было? Зачем вся моя жизнь?», но так и не находят ответа. Ведь приходит время, когда исчезает все наносное, лишнее, как унесенный чьим-то дыханием одуванчиковый пух, и тогда остается только главное.
Скарлетт: Однажды вы сказали: «Помоги, боже, тому, кто её полюбит!»
Ретт: Помоги мне, боже...
Она знала, что он самый искусный тореро. Он лучше всех владел мулетой, а сверкающая шпага казалась продолжением его гибкой руки. Но хотя он был самым ловким и быстрым, красивым и бесстрашным, он так и не стал знаменитым матадором. Для матадора он не умел самого главного.
Он не умел убивать. И за это она его любила.
И даже ночь с Чайковским заодно
В своем безмолвии предвечном пела
О том, что все обречено,
О том, что нет ни для чего предела.
Ты о чуде думал, а не о девушке, поэтому ничего и не получилось. Счастливые истории не придумывать надо, а делать. Но как любить по-настоящему, если ты собственной любви боишься?..
Твоя любовь принадлежит тебе. Пусть даже она ее не примет, она не с силах ничего изменить. Просто ей не достанется этой любви, вот и все. То, что ты отдал, — твое навеки; а то, что оставил себе, — навсегда потеряно!
Любовь хороша в книгах, в театре и кино, а жизнь — не театр. Здесь пьеса пишется сразу набело, репетиций не бывает: все по-настоящему! И суфлер из будки не выглядывает, подсказок не дает, что дальше говорить, как действовать. Самому надо принимать решения, быть и автором, и режиссером, и актером, и гримером.
Cлайд с цитатой