В человеке идет постоянная война. И он сам решает, победить, или остаться побежденным, или самому вершить правосудие.
Каждая страна, как и человек, доставляет неудобства другим, одним фактом своего существования.
В человеке идет постоянная война. И он сам решает, победить, или остаться побежденным, или самому вершить правосудие.
Каждая страна, как и человек, доставляет неудобства другим, одним фактом своего существования.
Кошачьи клички придуманы людьми для собственной пользы: так им кажется будто животное им принадлежит.
2 процента людей — думает, 3 процента — думает, что они думают, а 95 процентов людей лучше умрут, чем будут думать.
Любой незнакомец являлся для него человеком, любой же человек был подобен ему самому, а любой подобный ему не мог быть неизвестным. Он приветствовал их из-за удовольствия приветствовать. В сущности, он не продавал грезы, он жил ими.
Я рассматривала людей, проходивших внизу. У каждого из них своя история, и она — часть еще чьей-нибудь истории. Насколько я поняла, люди не были отдельными, не походили на острова. Как можно быть островом, если история твоей жизни настолько тесно примыкает к другим жизням?
Человек чувствует, как тщетны доступные ему удовольствия, но не понимает, как суетны чаемые.
Я думаю, что подъезды домов хранят шаги тех, кто когда-то часто бывал здесь и потом исчез. Какие-то замирающие волны и сейчас дрожат в воздухе, они становятся все слабее, но их можно уловить, если прислушаться.
Принуждение к нищенству не менее отвратительно, чем принуждение к проституции. А каждая брошенная в кружку монета — это отчасти поощрение нищенства.
Недаром известная мудрость призывает давать человеку не рыбу, а сеть для ловли этой рыбы.
Что бы ни делал человек, пока он не нарушает интересов той группы людей, в которой живет, это никого не касается.