Отец, обещаю тебе, если сыщется такой, что возьмет меня за руку, посмотрит в глаза, а я не захочу дать по зубам... я подумаю.
0.00
Он любит власть... и свои волосы. Не знаю, что больше.
Странная магия (Strange Magic)
Другие цитаты по теме
Cлайд с цитатойКто изменяет ради нас, может потом изменить нам ради других.
... она уже давно знала, что благородные дары, данные ей судьбой при рождении: красота, очарование, ум, мужество — были не бесплатными подарками, но оружием, благодаря которому, может быть, ей удастся завоевать счастье.
Ведь все девушки, все женщины готовы вновь залиться слезами, как только им скажут: «Вы сейчас плакали». Это ребячество и как будто кокетство с нашей стороны, от которых мы почти никогда не можем избавиться.
Влюбленность украшает женщину, но каким жалким она делает мужчину!..
Возлюбленный изменил нам и предпочел другую — пусть так; но, по крайней мере, он должен быть неправ в своем выборе; мы предпочтем, чтобы виной всему было его непостоянство, а не наши изъяны; нам приятнее, если он несправедлив, — это не так обидно; а мне казалось, что Вальвиль не был уж так несправедлив.
— ... Вы только что говорили о моем голосе. Именно с его помощью я рассчитываю выбраться отсюда. Я каждый день беру уроки, и учитель клянется, что обеспечит мне триумфальные выступления на самых больших европейских сценах. Он говорит, что я могу стать певицей века! — с наивной гордостью закончила Марианна. Бофор помотал плечами:
— В театре? И это в театре вы надеетесь найти свою свободу и положение, достойное вас?
Да будь у вас голос, как у самого архангела Гавриила, я попросил бы не забывать, кто вы есть, — Строго сказал Язон, — Дочь маркиза Д. Ассельна на подмостках! Что это, наконец, безумие или недомыслие?
— Ни то, ни другое! — закричала она вне себя. — Я хочу быть свободной! Разве вы не понимаете, что нет больше Марианны д. Ассельна, что она умерла, умерла осенним вечером... и это вы ее убили! Что вы теперь говорите о моем имени, о моих родителях? Вы думали о них в ту ночь, когда выиграли меня за карточным столом, как лежалый товар, как рабыню, которой можно распоряжаться по своей прихоти? Вы осквернили той ночью имя маркиза д. Ассельна, отдавшего жизнь за веру и короля. А дочь его показалась вам достойной такого же унижения как матросская девка!
Слезы ярости и отчаяния брызнули у нее из глаз. Перед неистовством этой атаки Язон отступил. Несмотря на загар, он заметно побледнел и теперь с какой-то бессильной тоской вглядывался в это страдальческое лицо.
— Я не знал! — шептал он. — Памятью моей матери клянусь, что я не знал! Как я мог знать?
— Что знать?
— Кем вы были в действительности! Я не был знаком с вами! Что мне было известно о вас? Ваше имя, ваше происхождение...
— Мое состояние! — злобно бросила Марианна.
Мне думается, что положение тех, кто остается, печальнее, нежели тех, кто уходит. Ведь последнего захватывает движение и рассеивает грустные мысли, а того, кто остается, ничто от них не отвлекает: вот вы простились с остающимся, он видит, как вы уходите, и смотрит на себя как на покинутого.
— Вот теперь — я знаю.
— Что?
— Почему у Катарины с Петером сущий ад...
— Вот как?
— Они говорят не на одном языке, им нужно их слова переводить на третий, понятный язык, чтобы они поняли их смысл.
— По-моему, всё дело в деньгах.
— Нет, если бы они говорили на родном языке и доверяли друг другу, то деньги не играли бы никакой роли.
— Ты со своими языками...
— Я ежедневно сталкиваюсь с этим на работе. Иногда — словно муж и жена говорят по испорченному телефону, а иногда — будто звучат два запрограммированных голоса, а бывает так — будто наступило межпланетное молчание и не знаю только — что хуже всего...
Проснулся утром... лучше бы не просыпался.