Ведь, значит, мы с тобой любим друг друга, раз нам достаточно без конца перечитывать одну сказку!
Любить, в сущности, значит одарять своим предпочтением тех, кого мы предпочли. Обмен такими дарами делает обитаемой незримую цитадель нашей свободы. В нас живут книги и друзья.
Вопрос не в том, есть ли у меня время читать (время, которого, кстати, никто мне не даст), но в том, подарю я себе или нет счастье быть читателем.
Одна из высших радостей педагога — увидеть, как ученик — при дозволенности любого чтения — сам захлопывает дверь фабрики бестселлеров и заходит отвести душу к другу Бальзаку.
Свойство живых — заставлять любить жизнь, пусть даже в форме уравнения второй степени, но живое никогда не значилось в школьной программе.
Человек строит дома, потому что живёт, а пишет книги, потому что смертен и знает это.
Да... Телевизор, возведенный в ранг награды — а чтение, соответственно, низведенное в разряд повинностей... наша находка, не чья-нибудь...
Чтение помогает общаться? Очередная шутка толкователей! Мы молчим о том, что прочитали. Удовольствие от прочитанной книги мы чаще всего ревниво храним в тайне. То ли потому, что, на наш взгляд, это не предмет для обсуждения, то ли потому, что, прежде чем мы сможем сказать хоть слово о прочитанном, нам надо позволить времени проделать тонкую работу перегонки. Наше молчание — гарантия интимности. Книга прочитана, но мы всё ещё в ней. Одна лишь мимолетная мысль о ней открывает нам путь в убежище, куда можно скрыться. Она ограждает нас от Большого Мира. Она предоставляет нам наблюдательный пункт, расположенный очень высоко над пейзажем обстоятельств. Мы прочли её — и молчим. Молчим, потому что прочли. Хорошенькое было бы дело, если б на каждом повороте нашего чтения на нас выскакивали из засады с вопросами: «Ну как? Нравится? Ты все понял? Изволь отчитаться!»
Иногда молчание наше продиктовано смирением. Не горделивым смирением великих аналитиков, но глубоко личным, одиноким, почти мучительным сознанием, что вот это чтение, этот автор только что, как говорится, «изменили мою жизнь».
Верите ли вы в сказки? Я нет. Жизнь навсегда отучила меня в них верить. Принцев не существует. Особенно, принцев для булочек. Кони существуют, конечно, но я предпочитаю гладить их красивые морды, а не ездить верхом. Тяжелая. Жалко лошадок.
Внимание вопрос, если в жизни появляется индивид под названием «принц». Что делать с этим счастьем? Куда от этого «счастья» прятаться?
«Зачем бежать, если можно радоваться своей удаче?» — спросите вы.
Повторяю. Потому что принцев не существует...
Если обратиться к истории литературы, то легко можно заметить, что авторы самых будоражащих душу любовных историй — в основном мужчины. То есть мужчины хотят читать, а некоторые — даже писать о любви. Но только когда они от неё страдают.
Я жила в ожидании его. Я знала, что рано или поздно он придёт – в этой или другой жизни.
Cлайд с цитатой