— Ого, я не зала, что эльфы — расисты.
— Мы не расисты! Как лучшая раса на свете может быть расистами?
— Ого, я не зала, что эльфы — расисты.
— Мы не расисты! Как лучшая раса на свете может быть расистами?
Я такая пьяная, что даже не помню, что пила.
— Что за странное чувство, от которого не хочется напиться?
— Это надежда!
Я-то думала, выйду замуж по любви, ну или по пьяни.
Чего вы ждали от той, кто не управляет своей судьбой? Вот я и обратилась к бухлу, наркоте и злому другу.
– Придётся ползти, чтобы не заметили, – важно предупредил юный граф. – Малыш, тебя это особенно касается, ты у нас чрезмерно крупный. Вот гномы… гномы молодцы, могут идти себе пешочком, их всё равно за одуванчиками не видно. Эландер, натыкайте себе всяких зелёных веточек куда влезет. Я тоже возьму какой-нибудь листик в руки. Сун может просто подождать нас здесь… Все готовы? Так, теперь движемся врассыпную и не забываем фыркать, если что, пусть думают, что мы ёжики!
Кто-нибудь знает, когда эта заварушка кончится? А то меня уже эльфы берут в кольцо.
Даже бестиологию пропустить не удалось — взамен ушедшего на больничный Марцелла у нас теперь ее вела какая-то эльфийка, нежная, как цветочек, и жесткая, как столовская котлета.
Как сказал один шибко ученый эльф, когда ему прожгли шапочку курительной трубкой, – «О времена, о нравы!»
Ну что, а теперь давайте выйдем к злым бродячим эльфам и скажем «привет».
– Придётся ползти, чтобы не заметили, – важно предупредил юный граф. – Малыш, тебя это особенно касается, ты у нас чрезмерно крупный. Вот гномы… гномы молодцы, могут идти себе пешочком, их всё равно за одуванчиками не видно. Эландер, натыкайте себе всяких зелёных веточек куда влезет. Я тоже возьму какой-нибудь листик в руки. Сун может просто подождать нас здесь… Все готовы? Так, теперь движемся врассыпную и не забываем фыркать, если что, пусть думают, что мы ёжики!