Эмиль Мишель Чоран. После конца истории

Другие цитаты по теме

Отвратительное оцепенение, словно уже потерял чувствительность, а мозги ссохлись. За исключением редких минут, я живу, сам себе не принадлежа, с тяжелейшим чувством вины и неслыханного позора. Воспоминания о замыслах, из-за лени или дурного настроения брошенных уже в начале, чувствуешь себя худшим из дезертиров. Да, обожествление тоски не может пройти безнаказанно.

Ребёнок, который в два с половиной года не улыбается, должен, по-моему, внушать опасения. Улыбка — знак здоровья, равновесия. Почему и умалишённый смеётся, но не улыбается.

Отождествлять божество с некой личностью унизительно и примитивно. Но для воспринявшего Писание бог никогда уже не будет идеей или безликим началом. Двадцать веков ожесточенных препирательств не могут забыться в один день. Наша духовная жизнь, опирается ли она на Иова или на апостола Павла, — это сплошные распри, сцены, скандалы. Смелые обличения атеистов доказывают одно: все их атаки явно нацелены на кого-то. А потому им нечем особенно гордиться: не так уж они эмансипированы, как им хочется думать, поскольку представляют себе Бога в точности так же, как верующие.

Тоска — это чувство своей разносущности с миром.

Кто ничему не соответствует, тот не соответствует и самому себе, отсюда призывы без убеждения, шаткие принципы, лишённые пыла порывы, то раздвоение, которым страдают наши идеи и даже наши реакции. Поначалу двусмысленность, определяющая все наши отношения с миром и с другими людьми, была только нашим достоянием, но постепенно мы распространили её вокруг себя, дабы не миновала она никого из живущих, дабы никто больше не понимал, что к чему. Ничего ясного не осталось; по нашей милости сами вещи стали зыбкими и туманными. Любому, кто печется о спасении, необходимо быть уверенным в том, что молитва вообще возможна, нам же негде взять эту уверенность. Ад — это немыслимость молитвы.

Ирония, привилегия уязвленных. Любая отмеченная ею речь свидетельствует о тайном надломе.

В повседневной тоске нет никаких желаний, даже охоты плакать. Другое дело — тоска, дошедшая до края: она побуждает что-то сделать, а плач — тоже действие.

Как правило, увлечение каким-либо человеком или идеей зарождается под воздействием суицидальных настроений. Какой свет это проливает на природу любви и фанатизма!

Сомневаться в окружающем — вещь обычная; усомниться в себе — вот настоящая мука. Только такой скепсис доводит до головокружения.

Какое безумие привязываться к людям и вещам, это ещё безумней, чем верить, что сможешь потом от них отвязаться. Желать отречения любой ценой и всегда оставаться лишь кандидатом в отрекшиеся!