В октябрьских днях отчаянной хандры
Опять пишу возвышенное что-то.
Вселенские проносятся миры
В мгновениях незримого полёта.
Я время останавливаю, но...
Вдруг выходя из этого восторга,
Осознаю, что это лишь окно,
И осень — и дождливо, и проволгло...
Не отпускает стих и держит крепко
На грани бытия и забытья:
То голосом незнаемого предка,
То шорохом осеннего жнивья,
То детскою игрушкой, то вселенской
Какой-то мыслью, то, огонь храня,
У речки в глухомани деревенской
Вдруг высветит мальчишкою меня.
Я в лирике безмерно одинок,
Случайный гость разлуки и печали.
Меня когда-то Музы привечали,
Восторг и вдохновенье, словно впрок,
Дарили мне.
Да, русский я — смоленский и тверской,
Крестьянский по душе и сын окраин,
С весёлою, как водится, тоской,
Где я теперь своей тоске — хозяин.
Задумчивый поэт преклонных лет,
До смерти обречённый, боль лелея,
Не жить, а выживать...
А путь на свет -
Быть может, в парке красная аллея.
Две школы — женская, мужская.
Две школы — проза и стихи.
Зачем их разлучать? Не знаю.
Я пел хоралы и хиты.
Классификатор скрупулезный,
поди попробуй разними -
стихами были или прозой
поэтом прожитые дни.
Если читатель ищет в подлинной поэзии «морали», если он ждет от нее пользы или какой-либо функциональности, то напрасно.
Я с нервными расстройствами знаком,
Как многие из нас — не понаслышке,
Поэтому врезается штыком
Лихое слово в записные книжки.
Есть в этом правда и немного лжи,
Но вряд ли я кого-то объегорил.
Забил я до отказа стеллажи
Пластами сумасшедших аллегорий.
И даже если связан по рукам,
А к щиколоткам прицепили гири,
Вы даже не надейтесь: не отдам
Свои баллады о любви и мире!
И фатум мой давно уже почат,
От резонанса треснула коронка.
Поэтов души точно не молчат,
А если и молчат, то очень громко!
Твои глаза не смеют любоваться
свеченьем дня, мерцанием ночей,
пока тоска, отчаянье и рабство
глядят на мир из тысячи очей.
Cлайд с цитатой