Я, Ваше болотное Величество, Русский солдат! Нельзя мне спокойно жить, если дети тоскуют, а матери в неволе томятся!
Я, Ваше болотное Величество, Русский солдат! Нельзя мне спокойно жить, если дети тоскуют, а матери в неволе томятся!
Я, Ваше болотное Величество, Русский солдат! Нельзя мне спокойно жить, если дети тоскуют, а матери в неволе томятся!
Я, Ваше болотное Величество, Русский солдат! Нельзя мне спокойно жить, если дети тоскуют, а матери в неволе томятся!
Что начнешь, то кончай, то кончай,
Никогда не унывай!
Кто силен, того не бойся,
Кто слабее — выручай!
— Величество, а ты, оказывается, двуличный!
— Эээ, а как же. Нам, царям, без этого нельзя.
Веселись, пой душа, пой душа,
Вольным воздухом дыша!
Ох, родимая сторонка,
До чего ж ты хороша!
Эти люди — русские ли, латыши, французы или американцы — жили в наших молодых сердцах, овеянные особой романтикой, а их доблесть и мужество служили примером для подражания.
Всё началось с нескольких странных историй в новостях. А потом всё было так быстро, всё случилось внезапно.
Спустя две недели я пришел в больницу — там солдаты расстреливали людей в коридорах. Они стреляли в людей, а не в ходячих.
Потом ходячие прорвались. Я пытался тебя вытащить. Пытался. У нас бы ничего не получилось. Выхода не было, старик!
И я это знал, я не мог с этим жить. Я не мог жить. Но мне пришлось. Я не сохранял жизнь Лори и Карлу.
Это они поддерживали меня. Я хочу, чтобы ты знал: я даже не смотрел на неё до этого.
Но, чтобы начать их бить, мы должны заставить их понять, что мы умеем не только отступать, но и стоять насмерть!