Во времена всемирного потопа
Сегодняшних проблем с водой не знали.
А нынче этажи, балконы, окна
В местах, где водяные обитали.
А в нашем доме – на кухне,
В ванной, в туалете, и еще кое-где.
Капля за каплей, капля за каплей — и океан.
Капля за каплей, капля за каплей – закройте кран.
Осушены давно пруды лесные,
И речки многие упрятаны в бетон.
Живут сейчас на суше водяные,
Теперь для них навек сухой закон.
…Что-то снова пробуждалось в душе, пульсировало в висках, не находя выхода. Я точно не знала, что именно. Однако догадывалась – раньше мне было знакомо это чувство. Я дорожила им и боялась потерять, иначе бы воспоминания о прежней жизни не вызывали такой изнурительной боли.
Я выходила на улицы старого города и бродила до утра одинокой тенью среди других неопределенных теней. Стоя на мосту, что пролегал над рекой, наблюдала за тем, как неустанно все вокруг: вода, тихо несущая время, сияние далеких звезд, размытые линии зданий и домов, охваченных туманом. Я рассматривала четкие линии своих ладоней в поиске ответов относительно совершенных нелогичных поступков.
Моя жизнь была похожа на этот мост: по одну сторону раскинулось прошлое, а по другую будущее. Эти половины были разделены между собой настоящим, в котором я не находила места, не находила себя. Я держалась за кованые перила и ощущала, что мои чувства прочно закованы под замком.
Я всматривалась в глубинную темень, пытаясь разглядеть отражение своего чувства. Ночная вода тщательно скрывала все тайны. Она лишь подсказывала, что когда-то я уже была здесь, в этом месте. Я долго ждала кого-то. Того, кто так и не пришел...
Я люблю воду, а она не любит людей. Душит их. Наверно, чувствует, что принимает в объятия темноту, похлеще той, что томится на дне.
Когда вы дома и надели тапочки,
Ругается электросеть.
Ну почему вам все до лампочки?
На счетчик больно посмотреть.
Без перерыва телевизор светится,
Диспетчер с пульта говорит,
Что все турбины как шальные вертятся,
И в топках топливо горит.
На тыщу ватт включен камин,
В разгар весны включен.
И со вчерашних именин
Гремит магнитофон.
Зачем все лампочки подряд
И день, и ночь у вас горят?
Никак все это не пойму –
Ну почему, ну почему?
Ну почему?
Понапрасну пурга будет рваться в окно,
От бессилия взвоют метели.
Если в доме у вас скоро станет тепло,
Значит, мы не напрасно вам пели.
Но мне приснился жуткий сон,
Что нет воды и света,
Злодейской силой дом лишен,
Ампер и кубометров,
И больше песен не поет,
Водопровод, водопровод.
И словно в давние века,
Вдруг стало в домах уныло и серо,
Свисает иней зимой с потолка,
В многоэтажных пещерах.
На миру, на юру
Неприютно мне и одиноко.
Мне б забиться в нору,
Затаиться далеко-далеко.
Чтоб никто, никогда,
Ни за что, никуда, ниоткуда.
Лишь корма и вода.
И созвездий полночное чудо.
Только плеск за бортом —
Равнозвучное напоминанье
Все о том да о том,
Что забрезжило в юности ранней,
А потом за бортом
Потерялось в ненастном тумане.
…Что-то снова пробуждалось в душе, пульсировало в висках, не находя выхода. Я точно не знала, что именно. Однако догадывалась – раньше мне было знакомо это чувство. Я дорожила им и боялась потерять, иначе бы воспоминания о прежней жизни не вызывали такой изнурительной боли.
Я выходила на улицы старого города и бродила до утра одинокой тенью среди других неопределенных теней. Стоя на мосту, что пролегал над рекой, наблюдала за тем, как неустанно все вокруг: вода, тихо несущая время, сияние далеких звезд, размытые линии зданий и домов, охваченных туманом. Я рассматривала четкие линии своих ладоней в поиске ответов относительно совершенных нелогичных поступков.
Моя жизнь была похожа на этот мост: по одну сторону раскинулось прошлое, а по другую будущее. Эти половины были разделены между собой настоящим, в котором я не находила места, не находила себя. Я держалась за кованые перила и ощущала, что мои чувства прочно закованы под замком.
Я всматривалась в глубинную темень, пытаясь разглядеть отражение своего чувства. Ночная вода тщательно скрывала все тайны. Она лишь подсказывала, что когда-то я уже была здесь, в этом месте. Я долго ждала кого-то. Того, кто так и не пришел...
Когда рождается младенец, то с ним рождается и жизнь, и смерть.
И около колыбельки тенью стоит и гроб, в том самом отдалении, как это будет. Уходом, гигиеною, благоразумием, «хорошим поведением за всю жизнь» — лишь немногим, немногими годами, в пределах десятилетия и меньше ещё, — ему удастся удлинить жизнь. Не говорю о случайностях, как война, рана, «убили», «утонул», случай. Но вообще — «гробик уже вон он, стоит», вблизи или далеко.
Умирать и давать имена — вот, может быть, то немногое, что люди умеют делать по-настоящему искренне.
Cлайд с цитатой