Если бы мертвые вставали из-за каждой мелкой несправедливости, все, мать твою, кладбища стояли бы пустыми.
Среди мертвых нет места ничему, кроме голодных червей.
Если бы мертвые вставали из-за каждой мелкой несправедливости, все, мать твою, кладбища стояли бы пустыми.
Наверное, нужно реже бывать на кладбище. Единственное, что беспокоит меня: они там [на кладбище] и не могут уйти. Поэтому и навещаю их, а они... они не могут уйти.
Когда я была маленькой, по воскресеньям мы ездили с дедушкой и бабушкой за город. Если мы проезжали мимо какого-то кладбища, дедушка открывал окно и выкрикивал: «Жалобы есть?» Он никогда не получал ответа и всегда говорил, что это явное доказательство того, что мёртвые всегда всем довольны, и когда пришло его время, он мирно умер в своей постели, без страха и почти без боли.
Несправедливость — такого рода бремя, которое мы возлагаем на других, а сами находим слишком лёгким, чтобы нести его в руках, и слишком тяжёлым, чтобы тащить на спине.
Я люблю гулять по кладбищам. Там, по крайней мере, встречаешь молчаливых людей, которые никому не перечат.
Если бы всё то, что я отдаю мёртвым на бумаге, я отдавала бы живым в жизни, я была бы безобразна (упорствую!) и сама просила бы посадить меня в сумасшедший дом.