Она была само упоение, когда пила; сама любовь, когда любила; само отчаяние, когда отчаивалась, и само забвение, когда забывала.
Скорее всего теряешь то, что держишь в руках; когда оставляешь сам — потери уже не ощущаешь.
Она была само упоение, когда пила; сама любовь, когда любила; само отчаяние, когда отчаивалась, и само забвение, когда забывала.
Скорее всего теряешь то, что держишь в руках; когда оставляешь сам — потери уже не ощущаешь.
Оба они были людьми, но любое дерево казалось ему роднее, чем она.
Среди женщин, ни разу не спавших с мужчиной, больше проституток, чем среди тех, для кого это стало горьким куском хлеба. Я уже не говорю о замужних.
Она чувствовала себя среди платьев и туфель как пьяница в винном погребе.
Он загасил сигарету и выпрямился. Довольно: кто слишком часто оглядывается назад, легко может споткнуться и упасть.
... постарался отогнать мрачные мысли. Если все равно ничего нельзя сделать, незачем доводить себя до безумия.
... Сотнями лежали моржи на берегу, пришел охотник и стал одного за другим приканчивать дубинкой. Объединившись, они могли бы легко раздавить его — но они лежали и не трогались с места; ведь убивал он всего-навсего соседей — одного за другим.
Утешает только самое простое. Вода, дыхание, вечерний дождь. Только тот, кто одинок, понимает это.
Время быстротечно. Выстоять — вот что главное. Когда-нибудь ты понадобишься. Ради этого надо сберечь себя и быть наготове.
Если ты любишь и не веришь при этом в чудеса, ты потерянный человек – так, кажется, сказал ему в 1933 году берлинский адвокат Аренсен. А три недели спустя он уже сидел в концлагере – на него донесла любовница.