— Что касается жандармерии, мы прекрасно сотрудничаем с полковником Теонестом, который ее возглавляет. Это человек слова, профессионал, он уверяет меня, что наказывает виновных за бесчинства и оплошности.
Вот оно как. Для ООН жестокое убийство Сиприена, его жены и детей представляло собой оплошность.
— Сначала я рассказала им обо всех твоих ласках и о своих тоже. А потом они поделились своими тайнами и желаниями, в основном фантазиями, потому что у них мало тайн.
— А почему вы смеялись, как девчонки?
— Стеснение, скромность, стыд. Они все еще живут в подростковых мечтах и, только смеясь, могут говорить о своих желаниях и тайных мыслях.
– Я не хочу уезжать.
– Ты еще безумнее, чем я думал.
– Нет, я влюблен. Это одно и то же.
Кричать о том, что он увидел, узнал, понял, но смог рассказать лишь половину, потому что делал это тем искусным журналистским языком, благодаря которому лживый премьер-министр становится человеком, способным менять свою точку зрения, а финансовая акула — предприимчивым бизнесменом.
Мы утверждаем, что Бог выше людских распрей. В подобных столкновениях мы почти всегда выбираем незыблемость Церкви. И в этом мы не одиноки. Ваши гуманитарные организации предпочитают сотрудничать с диктаторами, а не разоблачать их. Мы тоже. По сути, мы руководствуемся одними и теми же принципами. (...) Конечно, не стоит обвинять в пособническом молчании всех поголовно кюре и сотрудников гуманитарных миссий. Но ведь мы — служители Церкви Христовой, и у нас меньше оправданий. Ведь именно вера и знания, которые мы несем, и говорят о человеческом достоинстве, уважении, справедливости и милосердии. Прекрасные, но лишенные всякого смысла и не имеющие никакого отношения к реальности слова, ибо во имя туманного будущего и абстрактной вечности уже не одно десятилетие мы одобряем самые ужасные злодеяния, какие только можно вообразить.
Тонкая длинная шея, маленькая, будто игрушечная, голова делали его похожим на ученую мышку.
Впрочем, в последнее время его порядком утомили фанатичные разговоры друзей, а еще больше их напыщенная, приукрашенная, претенциозная и зачастую старомодная речь. Они не говорят, а заявляют, декламируют, и, разумеется, не стихи, а слоганы и пресс-релизы. Предсказывают массовые убийства с уверенностью синоптиков, а о СПИДе, пожирающем страну, рассуждают с видом пророков Апокалипсиса. Валькур прекрасно знает, что такое массовые убийства, преступления и СПИД, просто иногда ему хочется поговорить о цветах, задницах или хорошей кухне.
Ламарр стал отцом сначала по необходимости, а потом уже и по собственному желанию. Благодаря ребенку, ставшему отныне единственным объектом его внимания, он открыл для себя совершенно новую сторону жизни, то, что раньше считал для себя невозможным: глупый, беспричинный смех, смешные рожицы, наивные колыбельные, беспокойство, когда у ребенка в первый раз повышается температура, отчего он весь краснеет, словно раскаленные угли.
Душа обладает таинственной способностью принимать очертания того костюма, в который ее рядят.
– Понимаешь ли, у каждой страны есть свой цвет, запах и своя заразная болезнь. В Канаде — заискивание. Во Франции — зазнайство. В США — зашоренность.
– А в Руанде?
– Безответственность и безнаказанность власти. Здесь царит абсолютный хаос. Для тех, у кого есть деньги или власть, все, что запрещено в других странах, здесь становится возможным и доступным. Надо лишь осмелиться. Жалкий лгунишка у меня на родине здесь может запросто превратиться в мошенника, наш же мошенник у вас становится бессовестным грабителем. Хаос, а главное, окружающая их нищета дают таким людям возможности, которых у них раньше не было.
В саду отеля каркают вороны, огромные, как орлы, и многочисленные, как воробьи. Они кружат в воздухе, ожидая, как и люди, наблюдающие за ними, когда подадут аперитив, и, как только приносят пиво, вороны начинают рассаживаться на высоких эвкалиптах, окружающих бассейн. Вслед за ними прилетают сарычи и занимают самые верхние ветви. Бойся, глупое воронье, не соблюдающее иерархию. Здесь даже птицы подражают людям.
Cлайд с цитатой