Есть тайны, что ложатся большим бременем, чем иная ложь.
Нести такое бремя немыслимо. Любовь короля. Уважение королевы. И поношение со стороны тех, кто проник или проникнет в тайну.
Есть тайны, что ложатся большим бременем, чем иная ложь.
Нести такое бремя немыслимо. Любовь короля. Уважение королевы. И поношение со стороны тех, кто проник или проникнет в тайну.
— Я не знаю тебя, а ты не знаешь меня. И всё же я хочу открыть тебе мою ужасную тайну. Хочешь узнать её?
— Да. Я помогу тебе нести твою ношу. Я маленькая, но у меня широкие плечи и я не боюсь.
If I can stop one Heart from breaking
I shall not live in vain
If I can ease one Life the Aching
Or cool one Pain
Or help one fainting Robin
Unto his Nest again
I shall not live in Vain.
Как сказал мудрец, — тайна — самое важное в жизни, потому что она порождает изумление, которое пробуждает любопытство, а оно в свою очередь вызывает в нас желание понять, кто и что мы есть на самом деле. Поиск смысла жизни заставляет нас раздумывать над вечной загадкой. Нас привлекают таинственные истории, потому что они словно бы соперничают с жизнью, которая упрямо отказывается раскрывать свои секреты. Нас окружают тайны — ими полнятся континенты и страны, наши истоки и само наше существование; даже наша история, которую мы воспринимаем по-детски наивно, уходит корнями в загадочную глубь времен. Мифология, предшествуя известным историческим и научным фактам, выполняла ту же роль для наших далеких предков — с ее помощью безжалостная, безразличная вселенная обретала смысл, а потому в отсутствие неопровержимых научных доказательств зачастую необходимо просто принимать ее на веру.
— Я знаю, Клэр, что есть вещи, о которых ты не хочешь говорить мне. Скорее даже не можешь говорить о них.
«Знал бы ты, насколько ты прав», — подумала я.
— Я никогда не стану принуждать тебя или настаивать на том, чтобы узнать о вещах, касающихся только тебя, — серьезно сказал он, посмотрел на свои руки и сжал ладони. — Есть вещи, которые я не могу рассказать тебе, по крайней мере пока. И не прошу тебя о том, чего ты не можешь мне дать. Прошу лишь об одном: пусть будет правдой то, что ты найдешь нужным сказать мне. И я обещаю тебе то же самое. Между нами сейчас ничего нет — кроме уважения, вероятно. И я думаю, что уважение дает место тайне, но не лжи. Ты согласна?
— Да, я согласна. Обещаю быть честной.
Всегда есть наслаждение в кружевной вуали, сквозь которую глаза, знакомые только тебе, избраннику, мимоходом улыбаются тебе одному...
— Не волнуйся, я никому не расскажу, что ты сделал.
[Выходит из офиса]
— Эй, Уилсон! Догадайся, что Форман только что сделал!
Дети способны на такое. Они чувствуют какие-то сомнительные и потаенные вещи, а потом напирают и напирают, как маленькие обвинители.