Алиса Перрерс

Если женщине пришлось провести юные годы, не имея гроша за душой, как же она может упустить возможность наверстать это, тем более что такая возможность сама идет к ней в руки?

— Что не теряет своей ценности никогда, что бы ни происходило?

— Золото.

— Нет. Его можно украсть, и вы останетесь ни с чем.

— Ну, тогда драгоценные камни.

— Та же история. Подумайте хорошенько!

— Ну, раз уж вы такой умный...

— Земля!

Изабелла обращалась ко мне сухо, но учтиво — с такой ледяной вежливостью, что один ее взгляд мог бы заморозить Темзу в августе. И ранил, как острые края льдины.

— Что не теряет своей ценности никогда, что бы ни происходило?

— Золото.

— Нет. Его можно украсть, и вы останетесь ни с чем.

— Ну, тогда драгоценные камни.

— Та же история. Подумайте хорошенько!

— Ну, раз уж вы такой умный...

— Земля!

Изабелла обращалась ко мне сухо, но учтиво — с такой ледяной вежливостью, что один ее взгляд мог бы заморозить Темзу в августе. И ранил, как острые края льдины.

Нести такое бремя немыслимо. Любовь короля. Уважение королевы. И поношение со стороны тех, кто проник или проникнет в тайну.

— Что дает женщине власть? Я имею в виду, власть самой выбирать свою дорогу в жизни.

— Если ты не родилась в благородной семье, то тебе требуется красота. Но с такой внешностью ты не сможешь продвинуться. Тебе остается только одно — знания.

Им было скучно? Безгранично! На это я и рассчитывала, чтобы никому из фрейлин и в голову не пришло совать свой любопытный нос в мои записи и в то, чем я занимаюсь. Но во мне самой эти записи пробуждали столько воспоминаний! Я перечитывала эти безыскусные строки в то время, когда вокруг меня царило смятение, когда жизнь моя подвергалась опасности. На этих страничках, крупными, жирно выведенными буквами, похожими на стаю грачей среди снежного поля, и в немногих словах была описана вся моя жизнь в тот год, когда окончательно решилась моя судьба.

Ревность — тяжкий грех и крайне неприятный спутник; это зверь, который пожирает тебя, когтит и не дает ни минуты покоя.

Да, с чего бы ей помнить обо мне? Для меня это было целое событие, но королевы подобных мелочей не запоминают. Она, должно быть, позабыла обо мне через четверть часа после того, как я вернула ей четки. Зато я не забыла королеву Филиппу. На ее лице я увидела материнскую любовь и доброту, которых мне в жизни не хватало.