Я пытался искать новый мир, в котором не будет тебя.
Я пытался сбежать от себя, в пепел стирая кроссовки,
Но вновь оставался один, видя в себе лишь врага.
Я пытался искать новый мир, в котором не будет тебя.
Я пытался сбежать от себя, в пепел стирая кроссовки,
Но вновь оставался один, видя в себе лишь врага.
Она так и осталась нетронутой, но там за дверью темнота.
Это моя детская комната с кучей машинок и роботов.
В ней всё ровно так, как я когда-то оставил это там.
Да пусть пропадет эта куча хлама пропадом.
Кому нужны эти постеры, игры, кассеты, учебники?
Хранить это не вижу, мама, повода.
Возьми да и просто выбрось, всё это зачем тебе?
Моя старая мама живет, как во сне, ну что с ней?
Давно повзрослел её сын, а ей всё верить не хочется.
Она всё ещё заходит в детскую и слышит в ней мой смех.
Меня ждет такси — её снова ждёт одиночество.
Выходит караван на юг, уходит в темноту.
Каждый взял свою мечту, чтобы она грела там в аду.
Рагнара всегда любили больше меня. Мой отец. И моя мать. А после и Лагерта. Почему было мне не захотеть предать его? Почему было мне не захотеть крикнуть ему: «Посмотри, я тоже живой!» Быть живым — ничто. Неважно, что я делаю. Рагнар — мой отец, и моя мать, он Лагерта, он Сигги. Он — всё, что я не могу сделать, всё, чем я не могу стать. Я люблю его. Он мой брат. Он вернул мне меня. Но я так зол! Почему я так зол?
Эти стихи, наверное, последние,
Человек имеет право перед смертью высказаться,
Поэтому мне ничего больше не совестно.
— Я не люблю тебя.
— Ты уверена?
— Нет, но мне так легче.
Я охотно повторяла парадоксы, вроде фразы Оскара Уайльда: «Грех — это единственный яркий мазок, сохранившийся на полотне современной жизни». Я уверовала в эти слова, думаю, куда более безоговорочно, чем если бы применяла их на практике. Я считала, что моя жизнь должна строиться на этом девизе, вдохновляться им, рождаться из него как некий штамп наизнанку. Я не хотела принимать в расчет пустоты существования, его переменчивость, повседневные добрые чувства. В идеале я рисовала себе жизнь как сплошную цепь низостей и подлостей.
Печально, но факт: чем меньше у нас денег, тем чаще мы хватаемся за бумажник.
Город сошел с ума, люди куда-то спешат,
Медленно затвердевает моя душа.
Кухню наполнил дым тлеющих сигарет,
Еле слышны отголоски вчерашних побед.
Мне бы сейчас полетать над облаками,
В параллельный мир окунуться с головой,
Мне бы сейчас полетать, взмахнуть руками,
Но падать больнее всего.
Сэр! Это был мой бифштекс!
These are the wonders of the younger.
Why we just leave it all behind
And I wonder
How we can all go back
Right now.