Ненависть — это забавное старое слово, и именно его ты должен употреблять как можно осторожнее.
Тому, кто читает книги, никогда не скучно.
Ненависть — это забавное старое слово, и именно его ты должен употреблять как можно осторожнее.
Тому, кто читает книги, никогда не скучно.
Люди меняются, когда ты наставляешь на них ствол.
Сидя на кровати, она наблюдала, как он раздевается. Её лицо помрачнело, когда он снял с себя свои пурпурные боксёрские трусы.
— Кого ты рассчитываешь удовлетворить этим? — сердито спросила она, бросив на него презрительный взгляд.
— Себя.
Я почувствовал комок в груди. В моих ушах зазвенело, кислород, казалось, испарился в атмосфере. Все внешние звуки затихли...
Мне нравилось то, что он чувствовал, что понимает меня; с иллюзией силы надо мной он станет дерзким и потому неосторожным. А я выберу момент и вырву из него сердце.
Недоумевающий взгляд великого оскорбленного достоинства — так и хочется взять дубинку и въехать по зубам.
Легко кого-то любить, как, впрочем, и ненавидеть – в его отсутствие, кого-то, кого мы на самом деле совсем не знаем.
Её лицо было открытым и живым, но в её водянистых глазах просматривался аспект униженности, обычный для травмированных людей.
Я никогда не коснусь снова геры. Это игра неудачников. Каждый встречный мной чувак, говоривший, что может это контролировать, либо мёртв, либо умирает, или ведёт жизнь, не стоящую жизни.
Я был настроен против всего и против всех. Я не хотел видеть людей вокруг себя. Такая неприязнь не была следствием какой-то сильной изнуряющей тревоги; а была просто зрелым признанием моей собственной психологической ранимости и отсутствия качеств, необходимых для поддержания с кем-то дружеских отношений.