Я был настроен против всего и против всех. Я не хотел видеть людей вокруг себя. Такая неприязнь не была следствием какой-то сильной изнуряющей тревоги; а была просто зрелым признанием моей собственной психологической ранимости и отсутствия качеств, необходимых для поддержания с кем-то дружеских отношений.
— Чего вы боитесь больше всего?
— Остаться одному!
— Вы никогда не будете один!
— Слова настоящего друга!
— Я стараюсь изо всех сил!
— Я хочу, чтобы ты присутствовал на моей операции.
— Нет.
— Почему?
— Если ты умрешь, я останусь совсем один...
Ричард воспринимал своё одиночество, как нечто священное. Как заслуженную медаль почёта. Как плащ, чтобы отгородиться от жизни, как свою безопасность. Одиночество было его сущностью. Это стало причиной появления в его жизни людей, судивших о нём со слегка прикрываемом презрением. Ричард был уверен, что он не нравится другим, что тяжело для мужчины. Возможно от того, что он ничего не давал, он ничего и не получал взамен. В любом случае, это стало невыносимо. Самые тёплые чувства, которые он испытывал к друзьям, были либо воображаемыми, либо вымершими. Ричард дошёл до такой точки в жизни, когда этого уже стало не хватать, и он встретил девушку, она была тёплая, и она была печальная, и она была так одинока, что напомнила ему о самом себе. Она понесла такую утрату, какой никогда ни у кого не должно быть. И она знала кое-что, и научила его этому, и Ричард думал, возможно вот это как – дружить? Может быть… Это был только проблеск, едва ставший реальным, но в эти несколько длинных зимних дней она дала ему так много, что Ричард смог продолжить жить. А что он дал ей? Только несколько слов на листе бумаги. Не так много, возможно, но для Эбби он надеялся, этого было достаточно.
Ричард воспринимал своё одиночество, как нечто священное. Как заслуженную медаль почёта. Как плащ, чтобы отгородиться от жизни, как свою безопасность. Одиночество было его сущностью. Это стало причиной появления в его жизни людей, судивших о нём со слегка прикрываемом презрением. Ричард был уверен, что он не нравится другим, что тяжело для мужчины. Возможно от того, что он ничего не давал, он ничего и не получал взамен. В любом случае, это стало невыносимо. Самые тёплые чувства, которые он испытывал к друзьям, были либо воображаемыми, либо вымершими. Ричард дошёл до такой точки в жизни, когда этого уже стало не хватать, и он встретил девушку, она была тёплая, и она была печальная, и она была так одинока, что напомнила ему о самом себе. Она понесла такую утрату, какой никогда ни у кого не должно быть. И она знала кое-что, и научила его этому, и Ричард думал, возможно вот это как – дружить? Может быть… Это был только проблеск, едва ставший реальным, но в эти несколько длинных зимних дней она дала ему так много, что Ричард смог продолжить жить. А что он дал ей? Только несколько слов на листе бумаги. Не так много, возможно, но для Эбби он надеялся, этого было достаточно.
— Скажи, почему ты целыми днями торчала тогда в медпункте?
— Просто так. Я была слишком тупой, чтобы справиться с уроками. И почему-то меня всё время тянуло в сон.
— Я тебе завидовал. Ты всегда валялась на кровати в медпункте, беззаботно похрапывая. Словно у тебя вообще не было никаких обязанностей.
— У меня не было обязанностей, но и друзей тоже не было.
— Вот и у меня тоже, ведь я был врун и воришка... Но ты и без друзей никогда не выглядела одинокой.
— Злой, саркастичный, упрямый. Может, у тебя и правда нет друзей.
— Однажды мне сказали, что воины должны быть одинокими.
— Я говорю, что вы могли бы сходить куда-то группой друзей.
— Я не уверен, что у меня достаточно друзей, чтобы создать группу.
Когда столько лет знаешь человека, кажется, что он всегда будет рядом. Типа ты состарился, сидишь с рюмкой на крыльце, а он в соседнем кресле-качалке. А потом, вдруг, раз, — и понимаешь, что второго кресла уже нет. Там пусто.
О ком я скажу теперь:
Вот он, мой давний знакомец?!
Сосна в Такасаго стара,
Но могу ль перемолвиться с нею,
Как с другом старинным своим?
Cлайд с цитатой