Религия есть только формула нравственности.
Люди рождаются только с чистой природой, и лишь потом отцы делают их иудеями, христианами или огнепоклонниками.
Религия есть только формула нравственности.
Люди рождаются только с чистой природой, и лишь потом отцы делают их иудеями, христианами или огнепоклонниками.
Религия есть познание Бога. Наука есть познание вселенной. Но с ещё большим основанием можно утверждать, что религия научает познавать Бога в его сущности, а наука — в его деяниях; таким образом, обе приводят к Богу.
Иуда, как известно, продал Христа за тридцать серебренников, а «нынешние священники делали это ежедневно за пенни».
Среди самых глубоких научных умов едва ли найдешь человека, лишенного своего особого религиозного чувства. Однако это чувство отличается от религии профана. Для последнего Бог – существо, на чью благосклонность он уповает и чьего наказания страшится, сублимация чувства, подобного любви ребенка к отцу – существу, с которым он в определенной степени в родстве, – пусть даже это чувство сильно окрашено благоговением.
Но ученый одержим чувством вселенской причинности. Будущее для него до последней мелочи столь же определенно и неизбежно, сколь и прошлое. В морали нет ничего божественного, это исключительно человеческое изобретение. Религиозное чувство ученого приобретает форму восторга и восхищения гармонией законов природы: ведь за ними стоит разум, по сравнению с величием которого любые систематические размышления и действия человеческого существа – всего лишь смутное отражение.
Какое мне дело до его религиозных убеждений, если они внушают ему здравые идеи? Надо применяться к тому, что есть, а не искать невозможного.
Наберемся мужества признать, что русское рабство неотделимо от православия. Так, во всяком случае, я думаю. Так же как и рабство мусульманское – от ислама.
Так же как и в восемнадцатом веке, христианский бог был мертв. На смену прежней религии не пришла никакая другая...
Единственное, что церковь во мне развила — это комплекс по поводу мышц пресса. Ты пялишься на Иисуса с детства, а мышцы у него были — о-го-го.