Любую трагедию со временем можно превратить в унылый корявый фарс. Для того, чтобы превратить трагедию в фарс, не надо быть семи пядей во лбу. Достаточно просто в каком-то горисполкоме залезть в архивы тридцатилетней или сорокалетней давности, отыскать там инструкцию, сдуть с неё пыль и исполнить. Более того, исполнить ещё более гротескно, чем оно было бы исполнено сорок лет назад.
Трагедия, драма, комедия или фарс – всё это одно и то же событие, увиденное лицом к лицу, сбоку, сзади, с близкого расстояния или издалека. Или разными людьми.
Только когда в жизни случается настоящее несчастье, начинаешь осознавать, какими ничтожными пустяками было все то, что раньше считалось трагедией.
Разочароваться в своём доме нельзя. Можно разочароваться в грязи, которую в этот дом почему-то намели.
Людям требуется трагедия, что поделаешь, это их врожденное влечение, это их аперитив.
С годами я обнаружила, что трагедия сродни землетрясению или теракту: никто не горит желанием испытать это на себе, но оказаться поблизости от места бедствия, стать его свидетелем многие не прочь.
Некоторые люди как ходячие телевизоры. Вот что они напитали из новостей, то они и ретранслируют.
Вездесущее, грозное и колдовское море растворяло в себе муки, жгучие желания, душевные связи, ненависть и надежду, всё это отдалялось, казалось лишённым смысла, поскольку в море человек становится эгоистом и поглощен лишь самим собой. И кое-что невыносимое на суше – мысли, разлуки, утраты – в море перенести можно. Море – самое сильное обезболивающее, и Кой видел, как люди, которые на суше лишились бы навеки рассудка и душевного покоя, на борту корабля сумели пережить свои трагедии.
Look up here, I'm in heaven,
I've got scars that can't be seen,
I've got drama, can't be stolen,
Everybody knows me now.
Look up here, man, I'm in danger,
I've got nothing left to lose,
I'm so high, it makes my brain whirl.
Это был патриотизм настоящего патриотического патриота, приправленный изрядной долей патриотизма...
Cлайд с цитатой